Выбрать главу

В своих антиамериканских публикациях левые националисты широко используют марксистскую и неомарксистскую терминологию. Америка критикуется не столько потому, что американцам свойственны какие-то врожденные пороки, сколько потому, что она является «империалистической» и «неоколониальной» державой.

Разумеется, достатется и американскому образу жизни со всеми его стандартными атрибутами. Вот, например, как описывает кока-колу Мин Пён-ран – один из ведущих лево-националистических литераторов и наиболее популярных современных поэтов:

Её имя застревает на кончике языка, Её цвет отвратителен как цвет канализационных стоков. Американская кока-кола в западной бутылке! […] Америка легко льётся в горло И исчезает во тьме кишечника Оставляя только горький привкус на языке Оставляя только пену в желудке.

До недавнего времени левый национализм оставался идеологией кампусов, и его влияние на массы было не так уж и велико. Основная масса корейского среднего класса – клерки, чиновники, младшие менеджеры, квалифицированные рабочие – оставались глухи к тирадам левых идеологов. Однако сдвиги в отношении к внешнему миру – налицо. В 1995 г., например, 72,2% корейцев старше 50 лет сочли, что «дружественным государством» для Южной Кореи являются США.

Однако в последние годы ситуация существенно изменилась. Уже в 1995 году среди 20 и 30-летних корейцев такой Америку дружественным государством считали только 33,3%. Большинство молодых на вопрос о «дружественных государствах» дали тогда ответ, который мог бы порадовать любого националиста – «у Кореи нет дружественных государств» (такой ответ выбрало 45,8% двадцатилетних).

Во многом корни таких изменений понятны. Во-первых, взрыв элитарного национализма и антиамериканизма не прошел бесследно. Былым активистам студенческого движения сейчас около сорока. Многие из них стали профессорами и журналистами (в бизнесе их, само собой, поменьше) и активно воспитывают студенческую молодежь в своем духе. Во-вторых, экономический рост и созданное им процветание делает новые поколения куда более уверенными в своих силах. Им уже не нужно прятаться за спину Большого Брата, они считают, что вполне могут постоять за себя, а американское присутствие воспринимают как ненужное и раздражающее.

Впрочем, нынешнее богатство страны заметно смягчает остроту политических и национальных вопросов. Кроме того, корейцы все больше ездят по планете, все активнее общаются с иностранцами. Относится это далеко не к одной элите – при нынешних южнокорейских зарплатах даже семья квалифицированного рабочего вполне может отправить сына поучиться за границу. Так что корейский национализм никогда не переходит в вульгарный мордобой в стиле европейских и российских скинхедов, готовых бить всех с нетипичной для данной местности формой носа. Весьма редко сталкивается иностранец и с прямыми оскорблениями – проживающим в России корейцам, в том числе и корейцам российским, приходится несравнимо хуже. В Южной Корее национализм остаётся, в первую очередь, интеллектуальным течением – пусть и весьма мощным.

Корейское зарубежье: страницы истории

Значительная часть корейцев, примерно 5 миллионов человек, живёт сейчас за пределами страны своих предков. Наряду с еврейской, армянской, китайской и польской диаспорами, корейцы – одна из самых экономически и политически активных национальных групп во многих странах мира. Корейцы есть сейчас почти везде, и кажется даже странным, что эмиграция из этой страны началась совсем недавно, всего сто с небольшим лет назад.

Старое корейское правительство относилось к эмиграции (да и к поездкам за границу вообще) примерно так же, как советские власти во времена товарища Сталина. На протяжении двух с половиной столетий, с середины XVII и до конца XIX века, границы Кореи были наглухо закрыты, и выезд из неё был категорически запрещён. В те времена корейцы, подобно жителям сталинского Советского Союза, могли бывать за границей только в официальных командировках. Разумеется, разрешение на такую поездку могли получить только высокопоставленные лица, да и для них это было не очень-то легко. Попытка покинуть пределы Кореи самовольно считалась тяжким преступлением, за которое могли и казнить. Вдобавок, и бежать было особенно некуда, в соседних с Кореей странах корейцев, скажем мягко, не ждали. Вплоть до 1872 г. китайское правительство строжайше запрещало поселение в граничащих с Кореей районах Манчжурии. Не были исключением из этого правила и сами китайцы: жить в Манчжурии разрешалось лишь кочевникам – маньчжурам, которые в те времена правили всем Китаем. Япония до 1856 г. была государством ещё более закрытым, чем Корея, въезд любых иностранцев туда был запрещён. О других же странах в Корее в те времена особо и не слыхали, да и попасть куда-нибудь в Америку у корейского крестьянина не было никакой возможности.