За кофе Филип вдруг неожиданно попросил:
– Может, съездим на уик-энд в Данун, Маделина? После такой тяжелой недели со всей этой беготней отдых вам не повредит. Это ваш последний шанс, ведь в конце будущей неделе вы возвращаетесь в Нью-Йорк, верно?
– Верно.
Маделина отпила кофе. Помолчав, Филип снова попросил:
– Ну скажите «да», Маделина. Мне бы так этого хотелось.
Голос его прозвучал как-то странно, и Маделина посмотрела ему прямо в глаза. Выражение их разобрать было трудно. И тут она интуитивно поняла, что нравится ему. У нее упало сердце. Поездка в Данун – это игра с огнем. Нужно отклонить приглашение. В целях безопасности. Так было бы правильнее всего, рассуждала она и сказала:
– С удовольствием. Спасибо за приглашение.
И тут же подумала, удивляясь собственной непоследовательности: «Дура, сама же напрашиваешься на неприятности…»
– Можно полететь завтра в полдень, – обрадованно сказал Филип.
– Нет-нет, только не завтра, – быстро проговорила Маделина. – Завтра мне надо быть в магазине. Раньше субботы ничего не получится.
– Тогда в пятницу, – настойчиво сказал Филип, не сводя с нее глаз. – В пятницу утром. С магазином все будет в порядке. Чего вы так волнуетесь?
Маделина судорожно вздохнула. Да, она согласилась. Но зачем?
– Я должна зайти в магазин хоть на два часа, – сказала она, все еще пытаясь оттянуть неизбежное.
– Ну что ж, пусть будет так, – согласился Филип. – Кен заедет за вами в одиннадцать и отвезет в аэропорт. Мой самолет будет наготове и, если вы вылетите в полдень, то к обеду будете на месте. – Мягко улыбнувшись, Филип наклонился, взял руку Маделины и задержал ее.
Маделина только кивнула.
Глава 20
Филип снял насквозь промокшие свитер и рубашку и отбросил их в сторону. Затем скинул сапоги для верховой езды и поспешно прошел в ванную. Его так и трясло от холода. Отвернув до упора кран, он пустил горячую воду и постоял под душем несколько минут, пока не согрелся как следует. Затем насухо вытерся, надел купальный халат и подошел к зеркалу. Расчесывая влажные волосы, он думал о Маделине.
Какая жалость, что гроза разразилась так внезапно. Вся прогулка пошла насмарку. Они добрались до холмов, возвышавшихся над Дануном. Он чувствовал, что здесь, в этих мирных полях, скованность Маделины проходит. Да, сегодня она явно чувствовала себя с ним свободней. Вчера, приехав к обеду, она была как натянутая струна, готовая лопнуть в любую секунду. И так продолжалось весь день. Только к вечеру ее немного отпустило. Похоже, она даже не без удовольствия поужинала в компании Тома и Энн Уилленов.
А когда утром им оседлали лошадей, Маделина уже освоилась, развеселилась и разговаривала с ним вполне откровенно. Филип чувствовал, что завоевывает ее доверие. Но лишь только он собрался открыть ей свои чувства, как погода внезапно изменилась. Небо затянуло густыми облаками. Полил дождь, и им пришлось на полном скаку возвращаться в конюшни. Скачка длилась не менее двадцати минут. Мэт с одним из конюхов поджидал их, чтобы отвести Гильду и Черного Опала в стойло. Усадив Маделину в «мазератти», Филип повез ее в Дом. Оба они промокли до нитки. Когда они добрались до места, Маделина была белая, как полотно, зубы ее выбивали дробь. Только бы не простудилась, обеспокоенно подумал Филип, направляясь к себе в спальню.
Филип немного постоял у камина, согреваясь, а потом подошел к черному лакированному буфету с маленьким, тесно уставленным бутылками баром. Он налил две рюмки коньяка, и, тут же выпив одну, пошел переодеваться. Плотный шерстяной свитер, толстые носки и серые фланелевые брюки были сейчас вполне уместны. Сунув ноги в мягкие коричневые туфли, Филип взял вторую рюмку и вышел из комнаты.
Минуту спустя он стоял у двери Маделины. Уже собравшись постучать, он вдруг заколебался: может, она еще не успела принять душ и переодеться. Решив, однако же, что времени прошло достаточно, он осторожно постучал.
– Войдите, – откликнулась Маделина.
Филип остановился на пороге. Маделина, сжавшись комочком на ковре у камина, спиной оперлась о диван и потягивала чай, который по указанию Филипа, послала ей в комнату миссис Кар.
На ней был спортивный костюм и толстые носки.
– Я подумал, что вам не помешает немного выпить, – сказал Филип, протягивая Маделине рюмку. – Так вы быстрее согреетесь.
– Спасибо, с удовольствием. – Маделина поставила чашку на блюдце и после паузы повторила: – Спасибо.
Закрыв ногой дверь, Филип подошел к ней и протянул рюмку. Она потянулась за ней, и пальцы их встретились. Маделина отпрянула, словно ее ударило током, и тесно прижалась к дивану. Потом взглянула на Филипа.
Все еще шел дождь, небо было затянуто тучами. Маделина не включила свет. В сумеречной комнате в отблесках огня из камина она казалась феей. Ее лицо светилось, поражая таинственной, нездешней красотой, сияющие глаза были огромны и прозрачны.
Филип не мог отвести от нее взгляд. Они безотрывно смотрели друг на друга. На какое-то мгновение Филипу показалось, что он заглядывает к себе в душу. Наконец он отвел глаза. Боясь потерять самообладание, не говоря ни слова, он повернулся и пошел к двери. Пусть побудет одна до ужина. Но у двери он против воли оглянулся.
Маделина спокойно встретила его пристальный взгляд. Лицо ее казалось застывшим. Она сидела молча, неподвижно. Атмосфера в комнате была наэлектризованной.
Филип сделал шаг в ее сторону – один, другой.
– Я хочу быть с тобой, – неожиданно хриплым голосом сказал он. – Не прогоняй меня, прошу тебя.
– Я и не собираюсь.
Поначалу ему показалось, что он ослышался. Но Маделина поставила рюмку и протянула к нему руки. Филип рванулся к ней, схватил ее ладони, прижался губами к длинным пальцам. Затем опустился рядом с ней на колени.
– О, Мэдди, – впервые назвал он ее уменьшительным именем. – О, Мэдди.
– Филип, – едва слышно произнесла она.
Он притянул ее к себе. Теперь она была у него в объятиях, беспрестанно повторяя его имя. Он растрепал ее волосы и поцеловал так, как хотел поцеловать в самый первый день, – страстно, жадно, нетерпеливо, словно хотел вобрать ее в себя целиком. Маделина отвечала ему с не меньшей страстностью. И это только распаляло Филипа.
Назад пути не было, это ему было ясно. Она должна стать его, прямо сейчас, здесь, у этого камина. Нельзя терять ни минуты, их и так уже потеряно немало. Филип просунул руку под свитер Маделины. Ладонь его легла на грудь. Она протяжно вздохнула. Филип принялся мягко, нежно, любовно поглаживать шелковистую кожу. Сосок под его рукой тут же отвердел. Филипа охватил огонь. Он потянул за ворот свитера, стараясь стащить его с Маделины.
Маделина распрямилась и сама сняла его. Филип молниеносно разделся. Кинул одежду в угол. И вот они уже лежат рядом, обнаженные, на ковре. Они снова поцеловались – страстно, настойчиво, яростно – не в силах оторваться друг от друга. Жадные ласки подогревали страсть.
Они содрогались в объятиях. Желание переполняло их, и они не таили его. Филип изо всех сил прижал к себе Маделину и вошел в нее. Она изогнулась, порывисто вздохнула и обмякла.
Не отпуская ее, Филип приподнялся и взглянул ей в глаза. В них горела неутолимая жажда сродни тому жару, который сжигал его. У него дух захватило от удивления и радости.
Филип начал двигаться сначала медленно, повинуясь опыту, потом быстрее. Маделина подчинялась этому движению, вжимаясь в него.
Все быстрее, быстрее. Волна желания несла их, кружа голову, поднимая ввысь. Они и не думали сдерживаться. Филип мечтал о Маделине все эти дни. И вот мечта сбылась, и он был не в силах остановиться и не хотел этого. Он вплывал в нее, отдавался ей, поглощал ее. И она парила вместе с ним в головокружительном полете. Вот она вскрикнула, повторила в который раз его имя и разом застыла, напряглась. Они начали медленный спуск в опаляющее белое пламя, в самую его сердцевину.