Глава 1. Вопросы
1.1 Сознание, феноменальная самость и перспектива первого лица
Это книга о сознании, феноменальном "я" и перспективе первого лица. Ее главный тезис заключается в том, что в мире не существует таких вещей, как "я": Никто никогда не был и не имел "я". Все, что когда-либо существовало, - это сознательные самомодели, которые не могли быть распознаны как модели. Феноменальное "я" - это не вещь, а процесс, и субъективный опыт бытия кем-то возникает, если сознательная система обработки информации работает в рамках прозрачной Я-модели. Вы являетесь такой системой прямо сейчас, когда читаете эти предложения. Поскольку вы не можете распознать свою Я-модель как модель, она прозрачна: вы смотрите сквозь нее. Вы не видите ее. Но вы видите вместе с ней. Другими, более метафорическими словами, центральное утверждение этой книги состоит в том, что, читая эти строки, вы постоянно путаете себя с содержанием Я-модели, активированной в данный момент вашим мозгом.
Это не ваша вина. Эволюция сделала вас таким. Напротив. Пожалуй, до сих пор сознательная Я-модель человека - лучшее изобретение, сделанное матерью-природой. Это удивительно эффективное двустороннее окно, которое позволяет организму воспринимать себя как единое целое и тем самым причинно взаимодействовать со своим внутренним и внешним окружением совершенно новым, интегрированным и разумным образом. Сознание, феноменальное "я" и перспектива первого лица - увлекательные репрезентативные феномены, имеющие долгую эволюционную историю, которая в конечном итоге привела к формированию сложных обществ и культурному закреплению самого сознательного опыта. Для многих исследователей в области когнитивных нейронаук теперь очевидно, что перспектива первого лица каким-то образом должна была стать решающим звеном в этом переходе от биологической к культурной эволюции. В философских кругах, с другой стороны, популярно говорить что-то вроде "Перспектива первого лица не может быть сведена к перспективе третьего лица!" или разрабатывать сложные технические аргументы, показывающие, что существуют некоторые виды несводимых фактов первого лица. Но никто никогда не задается вопросом, что такое перспектива первого лица вообще. Именно этим я и займусь. Я предложу репрезентационистский и функционалистский анализ того, что такое сознательно переживаемая перспектива первого лица.
Эта книга также, и во многих отношениях, является экспериментом. В ней вы найдете концептуальные наборы инструментов и новые метафоры, примеры необычных состояний сознания, а также многоуровневые ограничения для всеобъемлющей теории сознания. Вы найдете множество хорошо известных вопросов и предварительные, возможно, даже новые ответы. На следующих страницах я пытаюсь построить лучший мост - мост, соединяющий гуманитарные науки и эмпирические науки о разуме более непосредственно. Наборы инструментов и метафор, тематические исследования и ограничения - это первые строительные блоки для этого моста. Меня интересует поиск концептуально убедительных связей между субличностным и личностным уровнями описания, связей, которые в то же время были бы эмпирически правдоподобными. В какой именно точке объективные, третьестепенные подходы к человеческому разуму могут быть интегрированы с перволичностными, субъективными и чисто теоретическими подходами? Как именно из объективных событий в мире природы возникает сильная, сознательно переживаемая субъективность? Сегодня, как мне кажется, это то, что нам необходимо знать больше всего на свете.
Эпистемическая цель этой книги состоит в том, чтобы выяснить, может ли сознательный опыт, в частности опыт бытия кем-то, возникающий в результате появления феноменальной самости, быть убедительно проанализирован на субличностных уровнях описания. Связанная с этим вторая цель состоит в том, чтобы выяснить, укоренены ли наши картезианские интуиции - те глубоко укоренившиеся интуиции, которые говорят нам, что вышеупомянутый опыт бытия субъектом и рациональным индивидом никогда не может быть натурализован или редуктивно объяснен, - в конечном счете, в глубинной репрезентативной структуре нашего сознания. К интуиции следует относиться серьезно. Но также возможно, что наши лучшие теории о собственном разуме окажутся радикально контринтуитивными, что они представят нам новый вид самопознания, в который большинство из нас просто не сможет поверить. Да, безусловно, можно рассматривать нынешний взрыв в науках о разуме как новую, захватывающую дух фазу в стремлении к старому философскому идеалу - идеалу самопознания (см. Metzinger, 2000b, p. 6 и далее). И да, никто никогда не говорил, что фундаментальное расширение знаний о себе обязательно должно быть интуитивно правдоподобным. Но если мы хотим, чтобы это был философски интересный рост знания, да еще и культурно интегрированный, то мы должны, по крайней мере, требовать понимания того, почему он неизбежно контринтуитивен в некоторых своих аспектах. И эта проблема не может быть решена только одной дисциплиной. Для того чтобы добиться прогресса в достижении двух только что названных общих эпистемических целей, нам необходимо наладить более прочный мост между гуманитарными науками и когнитивной нейронаукой. Это одна из причин, по которой данная книга является экспериментом, экспериментом в области междисциплинарной философии.