Те репрезентативные процессы, которые лежат в основе возникновения возможных феноменальных миров, являются "виртуальными" репрезентативными процессами. Они порождают субъективный опыт, который лишь частично отражает реальное состояние мира, как правило, эмулируя аспекты реальной обработки перцептивных данных или моторного поведения. Примерами таких состояний "как бы" являются спонтанные фантазии, внутренние монологи, дневные сны, галлюцинации и ночные сновидения. Однако к ним относятся и сознательно инициированные когнитивные операции: планирование возможных действий, анализ будущих целевых состояний, волевая "репрезентация" прошлых перцептивных и ментальных состояний и так далее. Очевидно, что этот феноменологический класс состояний не представляет нам случай ментальной репрезентации, поскольку соответствующие репрезентанты лишь частично даны как элементы актуального окружения системы, даже если предполагается ее собственная временная система отсчета. По-видимому, функция этих состояний состоит в том, чтобы сделать информацию о потенциальном окружении системы глобально доступной. Зачастую сюда входят и возможные состояния самой системы (см. раздел 5.2).
Первый вывод, который можно сделать из этого наблюдения, заключается в следующем: Те репрезентаты, которые участвуют в рассматриваемых ментальных операциях, не активируются обычным сенсорным входом. Возможно, эти процессы вызываются или запускаются внешними стимулами, но они не являются процессами, связанными со стимулами, в строгом смысле этого слова. Интересно, что мы часто сталкиваемся с упомянутыми явлениями, когда способность нашего мозга к обработке информации не подвергается особым нагрузкам, поскольку нет новых, сложных или неотложных практических проблем, требующих решения (например, во время рутинной деятельности, например, когда мы стоим в пробке), или когда количество поступающей из окружающей среды информации резко снижается (в фазах отдыха, во время засыпания). Таким образом, может существовать более или менее неспецифический внутренний механизм активации, который создает необходимые граничные условия для таких состояний. В дальнейшем я буду называть все ментальные состояния, возникающие в результате репрезентации контрфактических ситуаций, ментальными симуляциями
Вставка 2.3
Ментальное моделирование: SimM (S, X, Y)
S - это индивидуальная система обработки информации.
Y - это контрфактическая ситуация, относительно репрезентативной архитектуры системы.
X моделирует Y для S.
X - это физически внутреннее состояние системы.
Интенциональное содержание X может стать доступным для интроспективного внимания. Оно обладает потенциалом стать репрезентантом субсимволических репрезентативных процессов высшего порядка.
Интенциональное содержание X может стать доступным для когнитивной референции. В свою очередь, оно может стать репрезентантом символических репрезентативных процессов более высокого порядка.
Интенциональное содержание X может стать глобально доступным для избирательного контроля действий.
Позвольте мне снова предложить несколько пояснительных замечаний, чтобы прояснить это третье новое понятие. "Элементарные" качества сенсорного сознания, такие как краснота или болезненность в целом, не могут быть переведены в симулякры (в конце этой главы я ввожу третье базовое понятие специально для таких состояний: понятие "presentata").23 Причина этого заключается в том, что в своих физических граничных условиях они связаны с постоянным потоком входных данных, управляющих, так сказать, их содержанием - они не могут быть представлены. Поэтому вполне правдоподобно предположить, что они не могут быть интегрированы в текущие симуляции, поскольку такие системы, как мы, не способны внутренне эмулировать полный поток входных данных, который был бы необходим для приведения к максимально детерминированному и конкретному характеру этой особой формы содержания. Из этого предположения вытекает правдоподобное предсказание: во всех тех ситуациях, когда общий уровень возбуждения намного выше среднего (например, в состоянии сна или в расторможенных конфигурациях, возникающих под воздействием галлюциногенных агентов), так что реальная внутренняя эмуляция полного воздействия внешнего входа становится возможной, граница между восприятием и воображением будет размыта на уровне феноменологии. Иными словами, существуют определенные типы феноменального содержания, которые строго коррелируют со стимулами, каузально закрепляя организм в настоящем. Опять же, есть ряд исключений - например, так называемые эйдетические фантазеры. Эти люди обладают чрезвычайно точной и яркой формой визуальной памяти, будучи способными сознательно переживать эйдетические образы несуществующих, но полноценных визуальных сцен, включая полный цвет, насыщенность и яркость. Интересно, что такие эйдетические образы могут быть отсканированы и обычно осознанно переживаются как находящиеся вне головы, во внешней среде (Palmer 1999, p. 593 и далее). Однако эйдетические образы - очень редкое явление. У детей оно встречается чаще, чем у взрослых, но только 7 % детей являются полноценными эйдетическими фантазерами. Для них, возможно, еще не существует разницы между воображением и восприятием (однако, см. раздел 3.2.7); для них воображение ярко-красной клубники с закрытыми глазами может не иметь большой разницы с последующим открытием глаз и рассматриванием клубники на тарелке перед ними - например, в плане богатства, четкости и, в конечном счете, реалистичности сенсорного качества "красноты". Феноменальные состояния детей-эйдетиков, потребителей галлюциногенов и сновидцев служат прекрасным примером огромного богатства и сложности сознательного опыта. Никакой упрощенный концептуальный схематизм никогда не сможет отразить сложный ландшафт этой целевой области. Как мы неоднократно обнаружим в ходе работы над этой книгой, для каждого правила существует как минимум одно исключение.