Симуляции важны, потому что их можно сравнивать с состояниями, представляющими цели. Что именно это значит? Первой функцией биологических нервных систем было генерирование когерентных, глобальных паттернов моторного поведения и интеграция сенсорного восприятия с такими поведенческими паттернами. По этой причине мне нравится рассматривать возникновение ментального, а в конечном счете и субъективно переживаемого, сознательного содержания как процесс эволюции поведения: ментальная симуляция - это новая форма интернализованного моторного поведения. Для моей цели достаточно провести различие между тремя различными стадиями этого процесса. Репрезентаты, благодаря их развязке с выходом, позволяют системе развивать более широкий поведенческий репертуар относительно данной стимульной ситуации. Репрезентаты интегрируют эти базовые формы сенсорного контента в полноценные модели текущего состояния внешнего мира. Продвинутые репрезентаты, благодаря развязке по входу, позволяют системе развивать более широкий внутренний поведенческий репертуар, если они активируются внутренними причинами - то есть как симулякры. По-другому говоря, ментальная симуляция - это новая форма поведения, в некоторых случаях даже внутреннего действия. В отличие от репрезентативной деятельности, связанной со стимулом или "обусловленной", это "отстраненная" деятельность (Brinck and Gärdenfors 1999, p. 90 ff.). Она может зависеть от внутреннего контекста, но по отношению к текущему окружению организма она контекстно-независима. Генерация сложных ментальных симуляций, которые в определенной степени независимы от потока фактических входных данных и не обязательно приводят к открытому моторному "макроповедению", является одной из предпосылок для этой новой формы поведения. Очень приблизительно, это могло бы быть биологической историей сложных внутренних состояний, которые в конечном итоге интегрировали свойства репрезентативности и функциональности адаптивным образом. Однако ментальная симуляция оказывается весьма интересным феноменом и на уровне ее концептуальной интерпретации.
Возможно, наиболее интересный с философской точки зрения момент состоит в том, что ментальная репрезентация является частным случаем ментальной симуляции: Симуляции - это внутренние репрезентации свойств мира, которые не являются фактическими свойствами среды, данными через органы чувств. Репрезентации же - это внутренние представления состояний мира, которые функционально уже определены системой как актуальные.
Чтобы лучше понять эту интересную взаимосвязь, необходимо провести различие между телеофункционалистской, эпистемологической и феноменологической интерпретацией понятий "репрезентация" и "симуляция". Напомним: в самом начале мы обнаружили, что при анализе, проводимом с объективной научной точки зрения от третьего лица, информация, доступная в центральной нервной системе, никогда не является реальной информацией. Однако, поскольку система определяет пороги упорядочивания в сенсорных модальностях и супрамодальные окна одновременности, она создает для себя временную систему отсчета, которая фиксирует то, что следует рассматривать как ее собственное настоящее (подробнее см. раздел 3.2.2). Говоря метафорически, он владеет реальностью, симулируя "Сейчас", фиктивный вид временной интернальности. Поэтому даже такое присутствие - это виртуальное присутствие; оно возникает в результате конструктивного репрезентативного процесса. Мое телеофункционалистское предположение теперь гласит, что это был процесс, который оказался адаптивным: он обладает биологической функцией и по этой причине был успешным в ходе эволюционной истории. Его функция заключается в представлении динамики окружающей среды с достаточной степенью точности и в определенных, узко определенных временных рамках. Адаптивная функция ментального моделирования, однако, заключается в адекватном восприятии соответствующих аспектов реальности за пределами этой самоопределенной временной системы отсчета. Рассуждая таким образом, человек действует на телеофункционалистском уровне описания.