Как насчет картезианской картины сенсорно-когнитивного континуума, идеи о том, что мы можем непосредственно получать знания о мире и о себе в процессе сознательного опыта? Связана ли эпистемическая непосредственность с некоторыми содержаниями, составляющими сознание, феноменальную самость и перспективу от первого лица? Здесь наш ответ может быть кратким. Для всех сознательных ментальных содержаний, удовлетворяющих ограничению прозрачности в том виде, в каком оно здесь представлено (см. разделы 3.2.7 и 6.2.6), очевидной и необходимой характеристикой является то, что эти содержания будут переживаться как немедленно данные. Эта характеристика является феноменологической особенностью во всей ее полноте. Феноменальная непосредственность не влечет за собой эпистемической непосредственности. Любая форма феноменального содержания нуждается в независимом эпистемическом обосновании, и это, конечно, справедливо и для сознательного опыта, очевидно, прямого восприятия, прямой референции, прямого знания и так далее. Наши нейрофеноменологические исследования в главах 4 и 7 дали примеры широкого спектра состояний, которые незаметным для субъекта опыта образом являются эпистемически пустыми конструктами и в то же время характеризуются феноменологией уверенности и прямого, непосредственного знания. В частности, сегодня эмпирически неправдоподобно предполагать, что ментальные содержания, удовлетворяющие, по крайней мере, ограничениям 2, 3 и 6, не могут быть основаны на сложных, физически реализуемых, а потому ошибочных и требующих времени процессах обработки информации. Просто не существует такой вещи, как эпистемически непосредственный контакт с реальностью. Что есть, так это эффективный, экономичный и эволюционно выгодный способ феноменального моделирования надежного репрезентативного содержания как немедленно данного.
В главе 1 я указал на то, что человеческое разнообразие сознательной субъективности уникально на нашей планете тем, что оно глубоко укоренено в культуре (см. также Metzinger 2000b, p. 6 и далее), а именно, через язык и социальные взаимодействия. Поэтому интересно спросить, как изменяется фактическое содержание опыта благодаря этой постоянной интеграции в другие репрезентативные средства и как конкретное содержание может генетически зависеть от социальных факторов.
Какие новые феноменальные свойства возникают благодаря когнитивным и лингвистическим формам самореференции? Существуют ли у людей необходимые социальные корреляты для определенных видов феноменального содержания?
Как мы видели в разделе 6.4.4, когнитивная самореференция - это не что-то, происходящее в лингвистической среде, а особый способ самомоделирования высшего порядка. Этот новый способ самомоделирования, в частности при внутренней эмуляции логических операций, включающих преобразования на основе правил над дискретными символами и т. д., стал большим прорывом в биологическом интеллекте. Он сделал абстрактную информацию глобально доступной, например, информацию о том, что является логически последовательным, или информацию о том, что между реальностью и репрезентацией существует различие - и часто некое отношение, - и, возможно, даже позволил нам сформировать понятие истины. После того как появился язык, мы смогли не только рассказать обо всех этих новых фактах и понятиях, но и приступить к их публичному самоописанию. И это, конечно же, привело к появлению новых феноменальных свойств, поскольку кардинально изменило содержание ПСМ.