По уступам скалы-пьедестала мальчик легко взобрался на маленькую площадку, над которой вздыбился конь-богатырь.
Затем, ухватившись за бронзовую ступню Давида Сасунского, он, словно обезьяна, вскарабкался по ноге статуи вверх. Это было нетрудно, так как, удивляя всех, юный Давид не раз взбирался на самое высокое ореховое дерево в Саришене, гладкий ствол которого был словно отполирован мальчишескими животами и руками. Ещё одно усилие — и мальчик уселся на широкую спину коня, впереди своего прославленного тёзки. Он задрал голову и увидел очень близко над собой привставшего на туго натянутых стременах богатыря с большущим мечом в руке. Давид благоговейно коснулся ещё тёплого от солнца бедра его. Подумать только, он вдвоём с Давидом Сасунским на его коне! При этой мысли радость волной хлынула в сердце. Хоть бы кто-нибудь увидел его сейчас! И самое главное, когда он расскажет об этом ребятам в посёлке, ведь не поверят же ему, не поверят! Вот что самое обидное-то.
Он уселся поудобнее, победным взглядом окинул площадь. И вдруг почувствовал, что усталость снова стала убаюкивать его. Веки, помимо его воли, сомкнулись, и мальчик, привалившись плечом к мощному бедру Давида Сасунского, погрузился в глубокий сон.
Внезапно тяжёлая рука легла мальчику на плечо. Давид встрепенулся, у него перехватило дыхание: это была рука его великого тёзки — Давида Сасунского!
— Ты пришёл ко мне вовремя, Давид! Я как раз собираюсь на ратный подвиг. Поедешь со мной?
— Да… А куда?
— До меня дошла весть, что огромный дэв о семи головах поселился в пещере рядом с родником, которым пользовались жители одной маленькой деревни. Говорят, что люди и животные в этой деревне гибнут от жажды, сады высыхают на корню и всё вокруг них превращается в пустыню. Дэв навалил огромный камень на родник и денно и нощно сторожит его, потому что крестьяне отказываются выдать за него замуж самую красивую девушку в деревне. Надо убить дэва и спасти от гибели эту деревню. Поедешь со мной туда, не испугаешься?
— Нет, Давид Сасунский, я никого и ничего не боюсь! — вскричал Давид. — Я поеду с тобой на любой подвиг!
— Я знал, — сказал громовым голосом Давид Сасунский, — что не перевелись ещё на земле армянской храбрецы! Тогда возьми этот меч в руки, — прибавил он, достав из-за пояса другой меч, поменьше, чем его собственный. — Отныне он будет твоим. А сейчас поехали вместе со мной сражаться с семиголовым дэвом. Только держись крепко за гриву коня.
И Давид Сасунский дёрнул поводья своего коня, и конь, словно у него выросли за спиной крылья, сорвавшись с места, плавно понёсся высоко над городом. Мальчик, низко припав к спине скакуна, крепко ухватился за его длинную гриву. Он глянул вниз и увидел мерцающую россыпь ереванских огней. В ушах свистел ветер, мимо проносились разорванные мощной грудью коня клочья облаков.
Скоро город исчез из виду, а на востоке заалела утренняя заря. Теперь они неслись над острыми вершинами снежных гор, глубокими тёмными ущельями. Ещё минута, и конь, стукнувшись копытами о землю, понёсся вскачь по выжженной солнцем долине, мимо высохших полей и садов, мимо покосившихся крестьянских жилищ, где на порогах печально сидели люди в чёрных одеждах. Наконец тёзки остановились у подножия невысокой горы, у родника, заваленного огромной глыбой камня. Рядом зиял большой вход в пещеру.
— Эй, чудовище семиголовое! — закричал громовым голосом Давид Сасунский, потрясая мечом. — А ну, вылезай на свет божий, померяемся силами в честном бою! Посмотрим, кто кого одолеет!
Задрожала вдруг земля под ногами, зарокотали вокруг горы, и из зияющей тьмы пещеры выскочила, изрыгая из пасти огненные языки пламени, огромная голова дэва. Давид Сасунский в мгновение ока вместе с маленьким Давидом бесстрашно ринулся в бой с отвратительным чудовищем и на всём скаку отсёк ему голову. Но в ту же секунду из пещеры выскочила вторая голова дэва.
— Давай, Давид, не зевай! — крикнул Давид Сасунский своему юному соратнику.
Юный Давид сильным ударом меча отрубил вторую голову дэву. И уже в следующее мгновение тяжёлый меч Давида Сасунского отсёк третью. Четвёртую удалось отхватить юному Давиду своим мечом. И не прошло и получаса, как под молниеносными ударами обоих Давидов покатились пятая, шестая и седьмая головы.
Когда обезглавленное тело чудовища упало, загромоздив собой вход в пещеру, Давид Сасунский спрыгнул на землю, следом за ним спешился его юный соратник. Потом они вдвоём подошли к роднику, ухватились за глыбу и легко откатили её в сторону. И тут вдруг забила прозрачным живительным ключом вода, зажурчала и побежала по склону. И уже сюда, к роднику, с ликующими криками бежали дети, старики и женщины. Томимые страшной жаждой, они припали пересохшими губами к журчащей воде и пили, пили, словно опасаясь, что дэв внезапно снова может воскреснуть и лишить их родника. Между тем долина вдруг на глазах изумлённых людей зацвела, зазеленела, покрылась яркими цветами. Кругом раздавались радостные крики и весёлое щебетание птиц. Люди, счастливые и благодарные, громко славили обоих Давидов за подвиг, совершённый ими. «Да здравствуют армянские богатыри!» — кричали они.