Это случилось через полвека.
Когда я, молодой поэт, в 1980 году вступал кандидатом в члены КПСС, опаснее ярлыка, чем «русский националист», не было в природе. Второе место занимал «антисемитизм», который как-то сам собой вытекал из национализма. Третье место прочно удерживал «сионизм», существовавший вроде как отдельно от советских евреев. Дружбой народов и интернационализмом клялись, как мамой и папой. СССР казался твердыней и оставался твердыней до тех пор, пока союзное государство стягивалось железными обручами партийной иерархии, а в информационном пространстве царила моноидеология. Страну прошивали суровой нитью экономические связи отраслей и предприятий-смежников. Кроме того, историческую общность «советский народ» неусыпно охраняли от сепаратизма карательные органы. Любопытная деталь: точно предчувствуя сложные времена, партия, несмотря на живую память о репрессиях, двинула в 1982 году на первую роль в СССР председателя КГБ Андропова, что говорит о многом, прежде всего о готовности защищать единство державы всеми средствами.
Но едва КПСС во главе с Горбачёвым отказалась от руководящей и направляющей роли, всё сразу и посыпалось. Светофор, как в мультфильме, решил стать скворечником. Дело хорошее, но ставили-то светофор, чтобы движение регулировать, а не пернатых плодить. Вскоре регионы, в основном национальные, как самые требовательные и капризные, получили экономическую самостоятельность, сохранив дотации центра. А когда в довершение всего КГБ из цепного пса целостности превратился в клуб улыбчивых вуайеристов, страна затрещала по швам союзных границ. И нерушимый СССР распался.
Кстати, за всю историю Советского Союза власти предержащие несколько раз хотели изменить территориальное устройство государства, понимая, какая мина заложена под страну. Последним замысливал такое Юрий Андропов, если верить свидетельству его помощника Аркадия Вольского, но генсек не успел, а, скорее всего, передумал… Почему? Давайте разбираться! После создания СССР козырную карту самоопределения разные политические силы почти пятнадцать лет разыгрывали в борьбе за власть. Даже Сталин, принципиальный сторонник культурной автономии, утвердившись в Кремле, не решился похерить проект союзного государства: тяжким грузом давили «ленинские заветы», а прослыть ревизионистом было небезопасно, да ещё на фоне сбоев в индустриализации, а потом «перегибов» в коллективизации, приведших к голоду во многих регионах.
Мы сегодня вообще преувеличиваем неколебимость сталинской власти, часто висевшей на волоске. Нравится это кому-то или нет, но партийная демократия в ВКП(б) существовала-таки, из президиума съезда вождь мог отправиться не только в Кремль, но и на Лубянку. Если партийные форумы, как утверждают иные либеральные авторы, это – всего лишь запрограммированные фарсы, то почему между XVIII и XIX съездами прошло 14 лет? Средства экономили? На фарсах у нас и сейчас не экономят. Не собирали съезды, так как боялись потерять власть, а как её лишаются на митингах и толковищах, мы в перестройку насмотрелись.
Затем были страшная война, тяжкое восстановление, проблемы с новыми территориями. Кстати, тут удачно воспользовались возможностями Союза как открытой системы: в него вошли, а точнее, вернулись, прибалтийские лимитрофы. Маленькие, но гордые, они стали аж союзными республиками с букетом прав вплоть до отделения. Оккупация? Это вы автономным татарам, калмыкам или якутам расскажите! Есть сведения, что Сталин хотел в начале пятидесятых вернуться к модели унитарного государства с широкой национально-культурной автономией, но так и не собрался, а может, не отважился.
Решительных действий, казалось, можно было ждать от волюнтариста Хрущёва, отписавшего Крым Украине и бившего башмаком по трибуне ООН. Впрочем, сегодня впору стучать по той же трибуне головой полномочного представителя США. Жаль, как пел Высоцкий, «настоящих буйных мало». Но как раз троцкистский пестун Никита Сергеевич, жёстко наехавший на церковь и крестьянские подсобные хозяйства, он, вернувший в политический лексикон «мировую революцию», был убеждён: открытый всем желающим Советский Союз – это именно то, что нужно мировому рабочему и коммунистическому движению. Странно, что Куба не стала шестнадцатой республикой СССР, видимо, братья Кастро не пожелали переходить с гаванских сигар на «Беломор».