В Польше пострижение продолжалось весьма долгое время. При возведении в высшее военное звание, оно сопровож далось пострижением[14].
День крещения избирался по произволу. Если дитя бывало слабое или ему угрожалась скорая смерть, то немедленно его окрещивали. Избрание восприемников зависело от воли каждого. Царских детей крестили обыкновенно митрополиты и патриархи, восприемниками бывали старшие иноки Троицко-Сергиевского монастыря, а восприемницами сестры царицы или родственницы государя и государыни. По крещении давали обед духовенству и другим чинам, после обеда высшее духовное сословие благословляло новорожденного образами, сановники подносили ему подарки, которые сам принимал государь; от прочих принимали ближние люди царя; потом пили из заздравных кубов и расходились по домам. Для стрельцов и других чинов выкатывали на середину царского дворца бочки с водкою; в каждой бочке было до 200 ведер пива, а меду в семь раз более. Всякому дозволялось пить, сколько кому хотелось, только запрещалось носить домой[15].
В одиннадцатом столетии устроены были при церквах по древнему обряду особые крестильницы, чтобы крестили детей в церкви. Киевский митрополит Ефрем первый повелел их строить (1090 г.) при церквах в великокняжение Всеволода (в XI в.). Тогда появились у нас банные строения с каменною вокруг церкви оградою, чего прежде не было, — говорит Нестор. В них ставили купель для взрослых людей.
Слово баня употреблено в Новом Завете в смысле крещения. «Христос возлюби церковь, и себе предаде за ню: да освятит ю, очистит банею водною», или банею паки бытия»[16]. Сам Нестор говорит о Христе: «баню нетления дарова» и проч.[17]. Некоторые думали, что Ефрем строил торговые бани, а другие стали утверждать, что он первый начал строить церкви с главами, потому что в Малороссии доселе купол церковный называется банею. Слово баня (bania) чисто польское и значит купол или здание с круглою кровлею. Крестильницы при древних церквах христианских, наприм., при Софийской в Константинополе, назывались баптистирион, в коих крещали правоверных[18].
В древней Греции знатные особы, приезжая поздравлять роженицу с благополучным разрешением от бремени, скрытно клали под ее подушку несколько золотых денег. Этот обычай, употреблявшийся от поселянина до вельможи, вскоренился в языческом Риме, от него он перешел к европейцам. Должно думать, что это обыкновение позаимствовано греками от евреев. У римлян подобные подарки назывались родильными[19]. Так они называются и ныне повсюду. У нас, как скоро родит мать, извещают о том родственников и хороших знакомых. Прежде было в обычае, что после извещения посылали родильнице подарки, состоявшие из материй, полотна и т. п. Ныне ведется обычай лишь в простонародии, что соседи и родные, навещая родильницу, приносят ей пироги и какие-нибудь съестные припасы. В Малороссии на другой или третий день по рождении младенца родители посылали бабку к родным и знакомым с хлебом и узваром[20] с извещением о новорожденном младенце и о приглашении их на крестины. Другие посылали вместо узвара бутылки с виноградным вином и пряники. Ныне такое поздравление выходит из обычая в дворянском сословии, однако оно продолжается еще между простолюдинами и купечеством, и при крестинах уже ничего не кладут на зубок.
14
Этому служит доказательством грамота польского короля Сигизмунда III, данная на имя Павла Маковецкого, возведенного в достоинство возного генерала: «Мы, Жигмонт третий, Божиею милостию король польский, в. к. литовский, русский, порусский, мазовецкий, жемонтский, инфлантский и шведский, готский, вандальский, дедичный король. Ознаменуемо тым листом нашим всим вобец и каждому зособно, кому-то ведати налыжить, иж мы шляхетного Павла Маковецкого возным енералом воеводств: киев ского, волынского и бряславского чынимо и постановляемо, даючи ему моц и владзу зуполную, вси и всякие справы урядовы его належачые в всых поминенных воеводствах чынити и отправовати, так однакобы первей присягу в земле своей, во длуг права в статуте описанного перед урядом належным выконал и от него во длуг права и звычаю был пострыжон, што всим и каждому зособно, кому то ведати наложить, звласча урядом земским и гражданским ведомо меты хочемо, росказуючи, абы вышепомененного возного за справедливого енерала мели и знали для ласки нашое, на што, для истное веры до того листу нашего печать короную приложить росказали. Есмо писан в Варшаве, дня двадцать четвертого месяца геньваря, року тысяча шестьсот двадцать девятого, панованья кролевств наших польского чтыредесять второго, а шведского тридцать шестого». Внизу приложена государственная печать с подписью с левой стороны: «Jac. Zadzik, epus culm, et pom. reg. canceller, <Иакуба Задика, канцлера великого, коронного>, а с правой: «зо приложением велебного в Бое его милость ксендза Иакуба Задика, бискупа хелминского и поме ранского, канцлера великого, коронного». На обороте: «anno 1629 junj przijszlo usadu i przisiege wykonal. navrzescie swoj i postrzjzony. Stefan Aksak, siedza zemski kijowskj» <в 1629 году в июне перед судом присягу исполнил подобающим образом и был пострижен Стефан Аксак, киевский земский судья> Эта грамота хранится в городском львовском архиве, и в бытность мою во Львове (в Галиции) она списана мною.
18
Aedes juxta aeclesiam, in qua baptizantur fideles <Помещение при церкви, в котором крестили верных>; — Нестор, по «Кенигсб. сп.», с. 130; «Словарь» Дюканжа, под cл. баптистирион, с. 174; Кар. «И. Г. Р.», т. 2, пр. 160.