В писарских классах на счет учебных пособий дело поставлено, должно быть, еще хуже. Получаемые деньги, по 4 рубля на каждого ученика в год, или записываются в хозяйственные суммы, или идут на дело общее и никак не на учебные пособия. Не редкость, что на один класс один устаревший учебник или допотопная арифметика. Присутствуя неоднократно на экзаменах, я убеждался, что людей вовсе не учат писарским обязанностям. И действительно, разве может делопроизводитель учить 10 месяцев за каких-нибудь 30–50 рублей? С учреждением писарских классов управления воинских начальников выиграли втройне: ученики являются помощниками писарям, рабочей силой и экономят на отпуске денег на учебные пособия. Со времени основания писарские классы не имели правильной постановки и не сегодня завтра должны упраздниться.
Если не лучше, то наравне с писарскими классами обставлены при некоторых лазаретах фельдшерские школы. Лет десять тому назад фельдшера, кончившего курс этих школ, принимали на службу в земство наравне с фельдшерами, окончившими курс в специальных фельдшерских школах. Но ввиду неудовлетворительной их подготовки прием в гражданские лечебные заведения прекращен. Воочию мне приходилось видеть, как обучаются простолюдины фельдшерскому делу, латыни. И действительно, что может деревенский парень в каких-нибудь 6–8 месяцев постигнуть по медицине?
Пройдя все стадии примитивного образования при строгой экономии от скудных отпусков, люди немного успокаиваются, и с этого времени они становятся несколько свободнее. Считая недостаточным пройденного, люди приобретают книжки, учебники, уставчики на свой счет и читают, когда им есть время, а времени хоть отбавляй: сегодня назначили в караул, послезавтра — на дежурство, а там — вестовым и т. д. Заниматься делом нельзя, читать нечего, поневоле спишь, говорят нижние чины.
Пользуясь свободным временем, люди, имеющие деньгу, идут в театр. Всем известно, что театр — школа для народа. Очень жаль, что солдатские спектакли у нас мало прививаются, и даже за последнее время о них не слыхать. Многие нижние чины любят театральные представления, но не бывают в разумном учреждении по неимении средств или вследствие стесненных местных правил. Жаль, что нет для них льгот и точных повсеместных узаконений. В столицах театры посещаются нижними чинами по правилам, указанным в уставе внутренней службы, тогда как в провинции всякий начальник гарнизона объявляет свои правила, и зачастую нижние чины всех рангов не допускаются даже в местные общественные сады, где нет ни шансонеток, ни буфетов, где просто гуляет публика и играет своего же полка хор музыки.
ПРИМЕЧАНИЕ. Цель учреждения полковых хоров — на войне подбадривать, а в мирное время разгонять тоску у солдат, тогда как наши музыкантские хоры — доходная статья полка. В любом вертепе можете встретить военный хор. Истомленные на вид мальчишки в военном одеянии дудят чуть не до утра, ублажая сытую публику. Невольно задаешь себе вопрос: неужели так надо? Часто эти хоры командируются в уездный город тешить дедушек и там поступают в распоряжение Тит Титычей — «Играй, мы деньги платим!». И бедные музыканты играют, что называется, без передышки. Зачастую в музыкантских хорах, ублажающих в вертепах сытых людей, можно встретить детей, состоящих в обучении «музыкантскому искусству».
Где же быть нашему воину? Можно подумать, до какой низости пал наш солдат, если его даже и в сады без буфетов и открытых сцен, так сказать, в безгрешное отдохновение, не пускают (даже унтер-офицеров); ему невольно подсказывают; место тебе на «дне», иди туда, где получишь и болезнь и омерзение. Против посещения нижними чинами садов не кто иной, как сами офицеры, которым не хочется видеть «серую скотину», гуляющую рядом с собою. Одни высказывают, что солдаты держать себя не умеют, другие — солдат грязно ходит; за одежду, какую он носит, стыдно становится и т. д.
Во избежание, надо полагать, солдатского шляния в некоторых частях устроены унтер-офицерские собрания и чайные с буфетами.
— Помилуйте, чего еще? У нас есть унтер-офицерские собрания. В какой армии вы можете встретить эту роскошь? — сказал мне один пожилой полковник.
Интересуясь подобным учреждением, я в одном из собраний имел счастье быть. Осмотрев помещения и опросив кое о чем, я, не во гнев будет сказано, пожалел помещение, которое занято собранием, ибо оно пропадает даром. Быть может, где-нибудь и существуют солдатские собрания, душу отводящие заведения не без пользы правительству. Здесь я, между прочим, заметил в углу ящик с песком, шкафы с чем-то: читальной комнаты с газетами и журналами не нашел. Зачем кричать и зачем смущать людей полезными учреждениями? Даже не имеется простых, весьма полезных игр, как-то:
1. Кегельбана.
2. Лото, домино.
3. Бильярда.
4. Шахмат.
5. Чайное довольствие даром не отпускается.
6. Велосипедный спорт совершенно отсутствует.
7. Крокет, лаун-теннис (в лагерях).
Игры, какие бы они ни были, развивают солдата и физически и умственно. За неимением безгрешных игр наш солдат свободное время употребляет на разгулы по трактирам, чайным или слушает анекдоты скабрезного содержания. В праздничное время, в особенности в лагерях, солдату и вовсе скучно без развлечения. Одно развлечение — купаться, если есть вода[71].
Учреждения же «Кинь грусть» (чайные) никак не могут у нас привиться. Как бы симпатичны они ни были, раз требуют затрат из солдатского скудного бюджета, значение их теряется. При даровой квартире, отоплении и прислуге если и составляет чайная расход для хозяйства полка, то весьма незначительный. Наконец, можно покрыть расходы: продать дров, остающихся от отопления казарм, сукна экономического, которое теперь идет к зачету, на попоны лошадям, обивку казенных экипажей, дорожки в квартирах и в вольную продажу.
Солдатские чайные должны быть устроены так, чтобы каждый солдат имел возможность «побаловаться» чайком, послушать граммофон, поиграть в шашки, в кегли и т. п. безгрешные игры, до которых русский человек большой охотник. Здесь можно вдвойне выиграть: прогресс в умственном развитии и уменьшение шляния солдат по базарам и гнилым местам на «дне», заводя знакомства с людьми вредного направления. В чайных существуют библиотеки. Нижние чины читать газеты охотники, но им они недоступны. Выписывается газет мало и больше таких, содержание коих давно всем известно. В каждой роте имеется шкаф с надписью «библиотека». Но для того, чтобы получить книгу из этого вечно запертого шкафа, подернутого тенетою и пылью, нужно пройти мытарства:
1) доложить отделенному, 2) взводному, 3) идти к фельдфебелю, который, если признает нужным, прикажет выдать. Книжка, стоящая 1–5 копеек, попадает к чтецу чуть не чрез два-три дня; то отделенному не время, то взводному некогда, да и у фельдфебеля досыта настоишься. Но этого еще недостаточно — начальствующие лица иногда любят пошутить над солдатом, просящим что-либо почитать. «Грамотей, не зачитайся», — иронически замечает или начальник, или библиотекарь при выдаче книг. Число книг в библиотеках «раз, два и обчелся». Здесь можно встретить все, что относится к баталии, только сомнительной правдивости.
Многие ротные командиры на библиотеки за последнее время не обращали внимания. Что читают солдаты и какие у них книжки в библиотеке, командиру части как бы дела нет. Впрочем, он занят хозяйством полка, «экономией». До солдат ли ему?
Пишущий эти строки сам испытал, как получать из ротной библиотеки книги. В некоторых полках порядок несколько иной. Бывают случаи: книжка затерялась — платят цену, какую прикажут. Чтобы не мытарствовать и не выслушивать «иронию», солдаты покупают книжки на свой счет. Прежде чем читать их, нужно получить разрешение ротного командира, который, несмотря на ценность и значение книги, делает на ней надпись с приложением казенной печати. Так портят иногда ценные книги и только потому, что придумать нового правила никак не могут[72]. Подобное обстоятельство во время оно меня коснулось. Я приобрел себе словарь. Дал просмотреть ротному. Он, не читая, сделал на первой странице большую надпись и приложил сургучную печать. Я понимаю значение надписей тогда, когда ротный командир, прочтя книгу, признает ее невредной для прочтения солдата, но ведь ротные командиры никогда не читают книг, разрешаемых ими для чтения. По правде сказать, разве есть время у ротного командира читать все то, что покупают солдаты? Быть может, раньше было можно прочитывать, так как книжки были и дороги, да и грамотеев в роте было не ахти как много.
71
Никак не могут отводить место для купальни вблизи лагерей или у города; находится очень много причин, и солдат волей-неволей иди за 5–7 верст. Ни одна часть не позаботится устройством купальни или местом, хотя для раздевания.
72
Можно делать засвидетельствования на отдельном листочке так: «Читать «Конек-Горбунок» разрешается. Ротный командир N.».