Сохранилась «такса», назначенная администрацией для продажи маркитантами своих продуктов армии в 1738 году, когда еще шла война с Турцией. Видим, что торговец не мог продать ведро вина «российского», короче, водки, дороже 1 рубля 68 копеек. За ведро постного масла мог выручить только 2 рубля, за пуд коровьего масла ему бы заплатили 3 рубля — ровно столько, сколько за ведро меда. За ведро уксуса, так необходимого, чтобы предупредить цинготные заболевания, а заодно и улучшить вкус пищи, щей, к примеру, солдат бы заплатил 1 рубль 50 копеек. Фунт «говяжьего доброго мяса» стоил 1,5 копейки, — мы помним, что на петербургском рынке воин тоже не заплатил бы за мясо больше. Но вот фунт говядины «средней» стоил уже лишь 1 копейку, и в такой цене следует видеть, должно быть, уже вмешательство регулирующих факторов. Интересно то, что фунт свиного сала стоил в пять раз дороже мяса «среднего» — 5 копеек. Солдат мог себе позволить купить у маркитанта булку из пшеничной муки весом в 1 фунт за 2 копейки, а фунт блинов из гречневой муки обошелся бы воину в 1,5 копейки. Маркитанты могли продавать в полках и рыбу, причем не имели права требовать за фунт осетрины или белужины больше 5 копеек. Пуд икры «засольной» не мог быть продан дороже чем за 3 рубля, а фунт этого деликатеса стоил 7,5 копейки.
Трудно сегодня делать какие-либо выводы о том, насколько часто мог прибегать рядовой солдат к услугам маркитантов. Основными продуктами питания он снабжался от казны, а у харчевников брал иногда, наверное, мясо, овощи, изредка «господские» выпечные изделия — белый хлеб, к примеру, какие-нибудь пряники, ковриги. Основными потребителями маркитантских товаров были, конечно, офицеры, не снабжавшиеся хлебом, а вынужденные покупать продукты у торговцев. В походе же офицер без маркитанта попросту не мог бы обойтись, а харчевники, без всякого сомнения, с большей охотой имели дело с господами, куда лучше обеспеченными, чем нижние чины, не желавшими подчас вникать в суть торговой сделки, относившимися порой к своим деньгам небрежно, что давало маркитантам возможность неплохо зарабатывать на «нехозяйственности» иных господ. Солдаты же, считавшие не только каждую копейку, но и полушку (четверть копейки), сами часто прошедшие торговую «науку» в крестьянстве, вряд ли дали бы возможность маркитантам наживаться на себе.
О том, что маркитанты имели дело преимущественно с командными чинами армии, говорит и указ генерала Фермора, изданный в начале Семилетней войны. Говорилось, что необходимо в полку «иметь трактирщиков и хлебников, которые для офицеров стол и напитки содержать могли». Этим торговцам запрещалось «возвышать цены по своему произволу», но указ и защищал маркитантов в то же время, грозя офицерам, уклоняющимся от оплаты услуг торговцев, урезыванием их окладов наполовину и передачей денег в качестве компенсации за понесенный убыток харчевникам.
Но если рядовые реже, чем офицеры, приобретали у маркитантов основные продукты питания, то вино и пиво, привозившиеся ими к полкам, пользовались популярностью и в среде нижних чинов. Командование прекрасно понимало, что именно маркитанты в условиях походной, лагерной жизни способствовали распространению пагубной привычки в армии, и уже с самого начала века боролись с нею. Укажем хотя бы на два документа: в 1705 году царем был дан указ Федору Юрьевичу Ромодановскому, занимавшемуся провиантским снабжением, не допускать к полкам «шинкарей», продающих вино, но разрешать им торговать одними лишь безалкогольными напитками. Второе распоряжение родилось спустя два года, и автором его был Шереметев, писавший: «Шинки на ночь приказать запирать и объявить, чтоб вином и пивом, и медом и ренским, как пробьют тапту (вечернюю зарю. — С. К.), торговать не велеть, а кто будет продавать в такие часы, с тех будет взят штраф по 6 ефимков». В дальнейшем продажу алкогольных напитков в армии не ограничивали строгими указами, но за «пристойным» поведением подчиненных внимательно следили младшие их командиры, которым предписывалось не допускать солдат до пьянства.
С одной стороны, прилагаются усилия к нераспространению в армии пьянства, а с другой — за вином сохраняется значение продукта целительного или, во всяком случае, способствующего лучшему усвоению лекарств. Как-то Якову Брюсу написали: «При полевой артиллерии больных всегда бывает многое число, а вина и пива, в чем лекарства давать, при артиллерии не бывает, а покупать не на что, понеже на такие расходы денег из приказу артиллерии не присылается, а без вина и пива лекарства, хотя и давать, и в том пользы мало бывает, а лекарству только утрата».
Но водка, а также и пиво выдавались в 20—30-е годы и в «чистом» виде, без лекарств. Руководство «По скольку чего на человека надлежит варить в день» — приложение к Адмиралтейскому регламенту, которым пользовались в госпиталях как морских, так и сухопутных — однозначно говорит о том, что больным воинам полагалось в день по чарке вина и по кружке водки. Но уже документы 40-х годов говорят о том, что алкогольные напитки даются в госпиталях и лазаретах лишь по особому разрешению врача и только тем больным, «которым такая дача могла принести настоящую пользу». Но еще в 1737 году фельдмаршал Миних приказывал в период проведения Турецкой кампании иметь в каждом полку по три бочки водки (наряду с уксусом и перцем) для «пользования» больных солдат.
В елизаветинские и екатерининские времена больным солдатам вино и пиво в госпиталях все так же отпускают «по рассуждению» врачей, но вот с 1757 по 1764 год выписанным из лечебных заведений солдатам велено было давать в течение некоторого срока ежедневно сбитень, а если не было его, то по 2 чарки водки, что делалось для полного оздоровления воинов.
Однако на водку для укрепления здоровья вылечившихся солдат скоро было трудно изыскать денежные средства, и дачи эти отменили. В самом конце века, при Павле I, не говорится и о «чарке» в госпиталях даже по рекомендации врачей. В детально разработанной инструкции по питанию больных в артиллерийском госпитале (1799 год) видим, что «вино простое», то есть водка, упоминается лишь как составная часть лекарств или идет на припарки. В суточный же рацион больных артиллеристов входит только одна кружка «полпива» — пива облегченного, которое, судя по инструкции, настаивалось на хрене и сосновых шишках, наверное, для прибавления ему целебных свойств. По всей видимости, на протяжении XVIII века отношение к алкогольным напиткам, во всяком случае со стороны армейской администрации, претерпевало эволюцию. Во-первых, все понимали вред, наносимый рядовому составу войска (да и офицерскому корпусу) злоупотреблением спиртными напитками. Во-вторых, постоянные винные порции вели к истощению казны. И, в-третьих, медицина, должно быть, тоже разочаровалась в водке как средстве целительном. Результат — исключение вина из рациона госпитального больного.
Так получилось, что мы начали рассказ о питании находившихся на излечении с водки. Поговорим теперь и о других продуктах, что поддерживали силы больных и раненых в госпиталях и лазаретах. Вновь обратимся к Адмиралтейскому регламенту, который предлагает давать больным 1,5 фунта хлеба в день, в то время как обыкновенной нормой, мы помним, было 2 фунта. Но вот мяса больные съедали больше — три дня в неделю они ели по фунту в сутки, а четыре — по половине, то есть по 200 граммов. Интересно то, что не исключалось мясо и для постной пятницы. Четыре дня в неделю больные ели масло (неизвестно, правда, какое) — по 50 граммов. Отпускались им еще и крупы, овсяные и ячменные, а также соль. В общей сложности госпитальные постояльцы получали от казны провианта больше, чем здоровые солдаты. Чем обусловливалось это различие? Во-первых, конечно, тем, что за больным сохранялась лишь половина его денежного оклада, а другая оставалась в казне. Оставались казне и все его провиантские дачи на время нахождения в госпитале. Вот и получалось, что продукты питания теперь приобретались на «хлебные» деньги больного или раненого солдата, который как бы сам и доплачивал за усиленный паек. Кстати, Елизавета Петровна, понимавшая вместе с армейским командованием, как важна больному здоровая, питательная еда, распорядилась в 1757 году не удерживать у военнослужащих половины оклада во время лечения, а после возвращения в строй снабжать его еще и фунтом мяса (о водке мы уже говорили) в день. Но по воцарении Екатерины такие льготы были отменены — не хватало денег.