Однако не одно лишь желание пробудить в выздоравливающем воине стимул к быстрейшему возвращению в полк диктовало воинской администрации содержание этого законоположения. Офицер, попадая в госпиталь, кормился в нем, и половина его оклада шла именно на продукты питания. Рядовые тоже отдавали пол-оклада на госпитальный прокорм, но лишь в том случае, если поступали на лечение не в полковой госпиталь или лазарет, а, к примеру, в гарнизонный. В полковые же стационары поступала пища, полагающаяся рядовому по закону, — его провиантская норма. Чтобы закрыть «госпитальную тему», скажем: лечение для всех военнослужащих было бесплатным, но исключение делалось для тех офицеров, «которые наживают себе болезни французские, також де и раны, которые они достают в драке от своего произволения».
Полностью жалованье удерживалось у тех военнослужащих, кто отправлялся в отпуск в свои имения. Понятно, что в основном дворяне пользовались этой привилегией. По большей части в отпуск отправлялись тогда, когда полки располагались на зимних квартирах и, конечно уж, когда не предполагалось военных действий. Случалось, что до одной четверти всех чинов полка уезжали в отпуск. В канцелярию подавалось прошение, где указывались причины отпуска, прилагались ручательства трех офицеров о том, что отпускник вернется в срок, и личная расписка отпускника. Отпуска могли быть длительными — до года, и самыми весомыми причинами являлись: восстановление подорванного службой здоровья (здесь требовалось медицинское заключение. К примеру: «…вышеписанный поручик Костеев дохтуром Севастием свидетельствован, а по свидетельству… временем ушми туг, в ногах лом и чехотная болезнь. А по моему свидетельству имеет он каменную болезнь, также и дряхл»). Но чаще всего мотивами становились дела домашние: «Отец болен, скот увели, дом разграбили, крестьян заложили, а другие бежали, и землю соседи продали».
В 1731 году уже упоминавшаяся Инструкция генеральному кригскомиссариату гласила, что у отпускников сохраняется полное жалованье, если их нахождение в отпуске не превышает одного месяца. Понятно, что редко кто уезжал в свое имение на столь короткий срок — одна дорога в те поры занимала массу времени. Тем не менее Инструкция строго предупреждала: «А кто на срок при командах не явятся и о своем замедлении законных причин не докажут, и у онаго за те просроченные дни чинить из жалованья вычеты за каждые семь дней по месяцу (то есть месячное жалованье. — С. К.)». Как видно, правило это, скорее всего, мало применялось на практике из-за редкого использования краткосрочных отпусков. Уже в 1744 году приказывалось доставлять в казну оклады военнослужащих, уехавших «для исправления домовых нужд» в свои поместья.
Мы вкратце описали систему финансового обеспечения офицеров, теперь же не мешает взглянуть на то, как формировались денежные доходы рядовых, на что солдаты «пускали» свои деньги.
Говорилось уже, что XVII век знает крайнее разнообразие в окладах служивых людей. Интересно то, что и петровские воины «зарабатывали» по-разному в начале Северной войны, имея один и тот же чин. В 1708 году фузелерам выплачивается жалованье по шести статьям. Солдаты в зависимости от «старости» службы, не надеясь получить капральский или сержантский чин, могли все же продвигаться по некоему подобию служебной лестницы, сооруженному традицией из разных величин денежного оклада. В такой системе был резон — не утрачивался интерес к службе, постоянно поддерживаемый прибавками к жалованью.
Желающий повысить свой оклад обычно подавал челобитную точно так, как и офицер, ссылался на долголетнюю службу, часто на то, что на его жалованье «прокормитца нечем», и просил оклад «старых» солдат. Как видно, именно «старость», выслуга лет и являлась наиболее весомым аргументом для прибавки. О том, что надбавки производились в ранний период «регулярства» без апелляции к какому-либо узаконению и всецело зависели от произвола начальства, говорит тот факт, что многие челобитчики просили прибавить «чем тебе, государь, об нас бог по сердцу положит». Но челобитная челобитной, а наличие вакантных, «упалых» мест являлось обязательным условием для повышения оклада.
Пестрота в окладных дачах увеличивалась из-за того, что рядовых порой переводили в новый чин с сохранением старого жалованья, обещая вскоре его повысить, но шли годы, а оклады не менялись. Дерптской артиллерии бомбардирский капрал Семен Борзой в 1707 году с трудом добился того, чтобы жалованье ему положили «против иных капралов, а не бомбардирское». О том же просили и капралы Никита Балашов, Софон Григорьев, Алексей Третьяков и Василий Козел.
Но случалось и так, что артиллеристы, сохраняя свой чин и оклад, исполняли обязанности вышестоящих категорий военнослужащих. Так, по взятии Нарвы пушкари Федор Вавилов и Иван Летошнев были оставлены в гарнизоне и «управляли капральское дело», нося звание пушкарей, а оклады им тоже шли пушкарские. Однако Штаты 1711–1712 годов положили конец запутанной (пусть и не лишенной смысла) системе окладных дач. Абсолютизм, не устраняющий неравенства между различными социальными категориями, стремится все же к нивелировке личности внутри однородной группы. Равные оклады — отличительная черта «регулярства».
Но одними окладными дачами не исчерпывался «доход» рядовых. Им, как и офицерскому составу, следовали одноразовые премиальные за участие в кампаниях, удачных битвах, походах. В 1757 году после Грос-Егерсдорфского сражения всем нижним чинам «была учинена винная порция» и выдавались наградные в размере месячного оклада, а уже за победу под Кунерсдорфом нижних чинов премировали полугодовым жалованьем.
Но случалось, что премии эти попадали в карман солдата не без хлопот и трудностей. В 1718 году военнослужащие Ревельского гарнизона все еще не могли получить награду в размере двухмесячного оклада за участие в Полтавской битве, то есть спустя девять лет после сражения, о чем подали коллективную челобитную. Увы, о гарнизонных, часто находящихся вдалеке и от блеска побед, и от высокого начальства, обыкновенно забывали. Понятно, что были лишены гарнизонные солдаты и обыкновенных надбавок, на которые всегда рассчитывали воины — участники загранпоходов. Например, в период войны за польское наследство, в 1733 году, каждый нижний чин получал от казны по 3 копейки в день в прибавок к основному жалованью. На эти деньги можно было обеспечить себе сносный, если не обильный, стол.
Придача могла даваться рядовым и в форме подъемных при переводе из части в часть. К числу одноразовых случайных пожалований отнесем и выдачу отдельным воинам «премий» (полтина!) к Рождественским праздникам, и денег на покупку сапог, когда целые группы нижних чинов получали в качестве вспоможения ту же самую полтину, а в 1754 году по случаю рождения великого князя Павла Петровича все рядовые армии получили рублевое вознаграждение. Иногда выдавались некоторые суммы просто «для скудости». И конечно же, на всех нижних чинов распространялось положение о «премировании» за полонное терпение. Напомним, что все солдаты получали от казны по 72 «мясных» копейки в год (фунт мяса стоил 1–1,5 копейки), а «соляных» им выдавалось в год 15 копеек. Эти деньги получались военнослужащим одновременно с основным окладом, то есть потретно.
Некоторый прибыток давало солдатам участие в «непрофессиональных» видах деятельности, когда они использовались, к примеру, на строительстве и ремонте мостов, при сооружении фортификационных построек, казарм и пр. Использование дешевого солдатского труда — традиция давняя. С успехом применялся он и на рытье каналов, когда рядовые между тем получали по 3 копейки в день за несвойственную основному назначению солдата работу.
В свободное от «общественных» занятий время нижние чины имели право трудиться на себя. С разрешения полкового начальства они нанимались в поденную работу к частным лицам с целью получить дополнительные денежные средства. Эти промыслы, конечно, не могли располагаться в отдалении от мест квартирования полка и занимать много времени, — короче, представлять помеху для нормального течения службы рядовых. Понятно, что подрабатывать таким образом военнослужащий имел возможность лишь в период нахождения полка на «вечных» квартирах, при расселении в слободах, но никак не в походах или во время кампаний. Во время «ратной страды» появлялся другой источник дополнительных денежных доходов.