Задача Петра I, таким образом, сводилась не к тому, чтобы одеть свое войско в форму, признанную дисциплинировать солдата, давать возможность отличать на поле боя «своих» от «чужих», а командирам более успешно руководить подразделениями своего полка, но чтобы обмундировать армию именно в европейскую воинскую одежду. Как отечественная легкая промышленность справлялась с этой задачей, мы увидим вскоре. Мы помним, что помещик, отправлявший своего крепостного в армию, являлся и его первым комиссаром, и провиантмейстером. Обязан был снабдить помещик новобранца еще и платьем. В 1696 году издали указ, требовавший обеспечивать новобранца полным комплектом одежды, необходимой для благополучной доставки «даточных» к месту службы. И одежда в этом случае представляла из себя полный крестьянский гардероб: сермяжный кафтан, штаны, сапоги, рукавицы, онучи, рубаху, портки да еще шубу.
Тот, кто отправлялся в полк с семьей, получал от помещика платье для членов семьи: «…женам по сарафану, по шубе одевальной, по башмакам, по чулкам, по две рубашки человеку, детям их платье ребячье». Во избежание недоразумений передача новобранцу одежды заверялась расписками с обеих сторон. Но уже в 1705 году комплект рекрутской одежды лишается шапки, рукавиц, чириков, рубахи, но за все эти вещи помещик обязан был платить рекруту по одному рублю в год якобы на их приобретение. Странный указ! Не ходил же молодой солдат годами в чириках и шапке. Скорее всего, из помещиков хотели выудить как можно больше денег на армию, отсюда, как мы помним, и обязательный годовой провиант от помещика, и деньги «на подъем».
В 1711 году петровская администрация, стремясь сократить траты на армию, возложила на помещиков обязанность не просто снабжать новобранцев крестьянским платьем, но отправлять их в полки, одетыми в мундиры — в кафтаны и камзолы, но шубы, обувь и белье следовало давать тоже. В следующем году помещик «повязывал» на шею своему бывшему человеку еще и галстук.
Но, как видно, мундиры эти имели такой вид, что уже в 1714 году помещиков к обряжанию рекрутов в форму уже не принуждали, а функции по снабжению новобранцев форменной одеждой перешли властям губернским. И снова ничего не получилось — качество изготовляемого в губерниях мундира оказалось столь низким, что дало повод Александру Даниловичу Меншикову заметить: «Понеже со всего государства собирают всегда на мундир денег немалое число, а мундиру, ниже тем деньгам, лица не видеть, которыми, чаю, корыстуются в губерниях, а на которых делают в губерниях мундир, тот самой плохой».
В самом деле, делавшийся на местах мундир никак не мог удовлетворить полковое начальство, которое видело приходящих в часть новобранцев одетыми в следующий костюм: «токмо красная шапка да серый кафтан с прорехою». Приходилось тут же заменять эту странную одежду на обычную строевую, и, чтобы прекратить бесполезные траты на изготовление никому не нужной «формы», Меншиков предложил собранные на рекрутское обмундирование деньги отсылать в государственные учреждения, «а мундиру на рекрут в губерниях не строить, а приводить их к армеям в мужицком платье».
Не следовало снабжать новобранцев какой-либо форменной, казенной одеждой еще и потому, что по дороге в полк многие из них, о чем уже не раз говорилось, убегали. Дезертируя, рекрут не забывал обычно «уйти в бега» с выданным форменным платьем, пусть даже такого невысокого качества. А возможно, и сам факт обладания мундиром, обычно вскоре продававшимся, служил отчасти поводом к побегу. Только к концу Северной войны отказались окончательно от мысли дать новобранцам до прибытия в полк одежду, похожую на форму. В 1719 году уже конкретно говорилось, что «мундир выдается рекрутам с того числа, как в полки определены бывают». В 1726 году было велено принимать рекрутов, имеющих на себе шапку, рукавицы, «хотя ношеные, только б не драные, да штаны и рубашка с порты и обувь простая, все такое, какое они в домах своих носили, а мундир на них отнюдь не спрашивать». Порядок этот не изменился потом на протяжении всего века, когда новобранцев принимали в полки, не обязывая помещиков давать рекрутам какую-нибудь одежду. Платье их должно было быть «какое у кого домашнее случится, целое и не изодранное» — все тот же кафтан сермяжный, шуба, шапка, рукавицы, две рубахи с портками (прообраз кальсон), штаны сермяжные, обувь (чирики или упоки с чулками), «а больше того не требовать и нового покупать ни под каким видом не заставливать» (1754 год).
Но что представлял собой тот мундир, для введения которого Петру I понадобилось воспользоваться традициями, модой, вкусом западноевропейских военных законодателей? Состав гардероба пехотинца был следующим: кафтан, камзол, штаны, епанча, шляпа, башмаки и сапоги, белье (портки и рубаха), чулки, галстук, штиблеты (с 1730 года) и в ряде случаев шубы, шапки, рукавицы и рабочие кафтаны. Обмундирование драгун не слишком отличалось от солдатского мундира, только дополнялось ботфортами со шпорами, а позднее и перчатками. Иначе, правда, одевались кирасиры, учрежденные при Анне Иоанновне, — кафтан и камзол им заменяли колет и подколетник.
Присмотримся теперь к процессу заготовления на армию огромного количества мундиров европейского образца, изготовление которых для русских мастеров оказалось поначалу делом непростым. Сложностей было чрезвычайно много. Во-первых, необходимо было вначале запастись материалом для пошива кафтанов, камзолов и штанов — сукном, но отечественные сукноделы не способны были предоставить в начале века ни требуемого количества сукон, ни материала, соответствующего стандарту. Тонкие цветные сукна в подавляющем большинстве на российском рынке были заграничного производства, поэтому первые годы Северной войны ознаменовались не только испытанием русского оружия в сражениях со шведами, но и спешным заключением контрактов на поставку импортного материала для воинской одежды.
Очень энергично за «обшивание» солдат на новый лад взялся, к примеру. Приказ артиллерии. Уже в 1704 году на дело пушкарям и бомбардирам кафтанов и камзолов закупили 3847 аршин коричневых и красных английских сукон и 2153 аршина «любских» по 53 копейки за аршин (0,71 м). А на «приклад», то есть на обшлага и воротники, пошло 83 аршина василькового сукна.
А через три года, когда на артиллеристов готовились шить новую партию мундиров, пришлось столкнуться с большими затруднениями. Приказ артиллерии действовал обособленно от Мундирных канцелярий, где заготовлялась одежда на пехотинцев и кавалеристов, а поэтому неожиданно артиллеристы столкнулись с результатами конкуренции. «В рядах у иноземцев, — доносили Брюся, — ни у кого не сыскано, для того, у кого такие сукна и были, и те выбраны наперед сего в разные приказы и в канцелярии на дело строевого платья драгунам и солдатам».
Да, трудно было обеспечить портных добротными сукнами, а ведь требовалось к тому же заготовить на полк мундиры одинакового цвета, но в период Северной войны часто совершенно не удавалось купить большую партию одноцветного материала. А это вело к тому, что солдаты одного полка стояли в строю одетыми в разноцветные мундиры или цвет одежды менялся при построении новой партии формы. Например, в 1707 году Приказ артиллерии покупал на «апшлаги» синие и желтые сукна вместо васильковых, использовавшихся в 1704 году, а коричневое сукно полностью заменилось красным, обнаруженным в лавках английского купца Андрея Стельса. В следующей партии в дело пошло уже лазоревое сукно, которое вывез на продажу земляк Стельса Андрей Ачкин. Только в конце Северной войны цвет артиллерийского мундира более-менее определился — и кафтаны и камзолы стали шить красными, а в 1731 году к этому цвету добавился еще и черный, на воротники и обшлага. Вот таким сложным путем, зависевшим от того, какие сукна преобладали на рынке, пришли к устойчивому цветосочетанию, просуществовавшему потом довольно долго. И это еще не считалось большим грехом, когда менялся от партии к партии цвет мундиров. Некоторые войсковые части вообще не могли заполучить высококачественных цветных сукон на мундиры, и одежда шилась из серого некрашеного сукна, обыкновенного российского, носившегося крестьянами, или серое сукно окрашивалось примитивным способом в отваре из листьев дуба, например, или в других «естественных» красителях, дававших чрезвычайно неудовлетворительные результаты.