Форма степных казаков (кавказские имеют совершенно другую форму) состоит из длинного, большей частью темно-синего сюртука без пуговиц и папахи, то есть остроконечной шапки из меха. Погоны, опушка, шапки и характерные широкие лампасы на шароварах у различных войск разного цвета. Отличия чинов и званий такие же, как у регулярных войск.
Вообще существует стремление как можно ближе сравнять казаков во всех отношениях с армией, главным образом через улучшение корпуса офицеров. В настоящее время едва ли можно говорить о казаках как о иррегулярном войске. Правда, раньше только десятая доля всех казачьих офицеров выходила из военных училищ, в то время как в остальной кавалерии таковых было 30 %, и только 5 % их насчитывается среди слушателей академии Генерального штаба. На составе офицеров неблагоприятно отзывается то обстоятельство, что они не находятся постоянно под знаменами, а часть их переводится на целые годы в запас с понижением оклада. В принципе все офицеры до чина полковника должны быть приписаны к своей станице и иметь свою земельную собственность. Только высшие должности могут (и то лишь с 1898 года) замещаться офицерами армии, которая в свою очередь предоставляет известное число генеральских вакансий для казачьих офицеров.
Большой заботой является для армии упадок коневодства и увеличение цен на лошадей, вызванное быстрым заселением страны, вследствие чего регулярная кавалерия вынуждена брать часть лошадей в казачьих землях.
В общем казаки по своей численности не требуют поддержки и к тому же дают более дешевую, хотя и худшую по качеству кавалерию, которая, конечно, способна успешно противостоять туркам и персам, но значительно уступает регулярной коннице.
Как раз в казачьих землях реже всего встречаются казачьи войска — за немногим исключением они разбросаны по другим частям государства, так как независимо от того, что в состав кавалерийских дивизий входят четвертыми полками донские казачьи полки, пять дивизий составлены исключительно из казаков, причем две из них стоят на западе, две — на Кавказе и одна в Туркестане. В гвардейской кавалерии также значительную часть составляют казачьи войска.
Таким образом, в казачьем кругу я не видел строевых казачьих частей, не был очевидцем джигитовки, этой искусной вольтижировки на мчащейся лошади, не видел и «лавы», то есть массовой атаки, которая считается обычной формой нападения, хотя вообще их строевой устав одинаков с уставом всей кавалерии.
Выше я упомянул об отличии формы кавказских казаков от степных. Вместе с привычками и боевыми приемами они заимствовали у своих прежних врагов и теперешних соседей, черкесских горцев, и их одежду. Они носят остроконечную мерлушковую шапку, так же как и черкеску — длинный кафтан без воротника, снабженный и у офицеров патронташами по обеим сторонам груди. Через треугольный вырез виднеется нижнее цветное платье под названием бешмет. Вооружение состоит из сабли, карабина и кинжала, который носится за поясом. Владение длинной пикой без флюгера, имеющейся лишь в первых шеренгах у степных казаков, приходит в упадок.
В одежде казаков и их головных уборах попадаются самые разнообразные оттенки. Только погоны и нашивки отличают носящих их от мирных граждан, которые тоже все вооружены. Офицеры предпочитают коричневые черкески с белым бешметом и светло-серые барашковые шапки, что в общем дает очень изящное сочетание.
Осмотр казачьего лагеря под Пятигорском выяснил мне причину этой пестроты и разнородности во внешности кавказских казаков. При мне была собрана целая сотня в самых разнообразных по цвету одеждах. Я узнал, что при исполнении мелких служебных обязанностей выбор цвета вполне предоставляется желанию каждого, лишь для парадной и служебной формы существует определенный мундир. При этом основной цвет — темно-серый, погоны у кубанских казаков ярко-алого, а у терских синего цвета, парадная шапка из черного меха.
С величайшей любезностью меня водили по лагерю, куда я попал совершенно случайно. Даже четыре пулемета, которыми, казалось, особенно гордились, были мне охотно показаны. Это было в воскресенье. Часть людей развлекалась стрельбой в цель по маленьким мишеням. Среди них находился вольноопределяющийся, которого я узнал по таким же, как у нас, разноцветным шнуркам на погонах. На мой вопрос относительно лошадей мне ответили, что они на подножном корму. Потом мне стало ясно, что речь идет о лошадях, которые служат для возки пулеметов, так как по номеру на погонах и по штыку на ружье я догадался, что имею дело не с кавалеристами, а с Третьим Кубанским пластунским батальоном.
Единственные из всех казаков, кубанцы, наряду с конными полками формируют и пехотные части, чтобы облегчить службу беднейшим горцам, а именно шесть так называемых пластунских батальонов.
Люди были размещены в парусиновых палатках, в каждой помещалось 10–15 человек, для одежды и вооружения которых посредине, вокруг шатерного древка, была сделана земляная насыпь. В проходах между палатками была вода для питья и мытья казаков. Деревянные бараки, находившиеся за палатками, служили жильем офицерам и заняты были столовой, канцелярией, конюшнями и складами. Все было окружено чем-то вроде сада. Перед лагерем находилась «линейка», то есть место для сбора войск, у которой располагалась гауптвахта. Под грибовидной крышей находились знамя и повозка, в которой помещался денежный ящик, непосредственно охраняемый часовым. Лагерь был расположен в нескольких минутах ходьбы от казармы. В него переходили не столько ради удобного места для учений или общения с другими родами войск, сколько для того, чтобы наряду с приучением солдат к лагерной жизни иметь возможность вычистить и привести в порядок казармы.
В продолжение моего путешествия мне постоянно приходилось встречать лагеря, расположенные в непосредственной близости к гарнизону. Лагеря же крепостных войск помещались часто даже внутри крепости.
Из казачьей области я отправился далее на юг, где мне удалось познакомиться с Кавказскими войсками — гордыми полками, достигшими особого положения в русской армии благодаря своим победным боям, полным подвигов, отваги и самопожертвования. Великолепный музей в Тифлисе с картинами и трофеями напоминает о геройских подвигах прошлого.
Служба на Кавказе долгое время считалась лучшей военной школой, и до сих пор еще ее добиваются, вроде того, как у нас службы в стрелках.
Во время Полтавских торжеств 10 июля 1909 года, между прочим, участвовал в параде и Нижегородский драгунский полк, соперничающий по значению с гвардейской кавалерией, равно как и Мингрельский гренадерский полк, знаменитейший из полков Кавказкой гренадерской дивизии. Торжество происходило в летней форме, то есть в «хаки», с само собой понятным в России сочетанием военного церковного блеска. Выстроенные войска были окроплены святой водой.
Достойно удивления, как Россия сумела приучить покоренные кавказские племена к новым условиям. Сначала были созданы войсковые части, носившие вполне национальный характер. Мало-помалу отличия, формы и прочие учреждения становятся все более русскими, и если вначале настоящими русскими были только офицеры и унтер-офицеры, то понемногу таковыми становятся и солдаты, и в конце концов русскими делается вся часть, тогда как туземцы переводятся в полки внутри страны. Речь идет только об аборигенах христианского вероисповедания — магометане еще и теперь платят поголовную подать. Они поступают лишь добровольцами в милицию, несколько сотен которой назначается для полицейской службы. При случае из них вырастают настоящие войсковые части: Осетинский дивизион и Дагестанский конный полк могут служить тому примером.
В отношении пожалования титулов и знаков отличия туземцам русское правительство не скупится и старается привлечь на службу в армию молодежь лучших фамилий. К существующим кадетским корпусам прибавился недавно новый корпус во Владикавказе, снабженный учебными пособиями и коллекциями расформированного финляндского корпуса.
Я не раз видел строевые и тактические учения рот и меньших частей, которые подтвердили мое мнение, что русское обучение войск в силу национальных особенностей во многих отношениях отступает от наших основных положений. На строгую дисциплину в строю, по-видимому, обращается мало внимания. Люди стоят не вплотную друг к другу, а на ладонь интервала, приемы выполняются медленно, а именно в темп шага.