Наш учебный шаг неизвестен, а русский шаг быстрее (100 шагов в минуту), и впечатление живости усиливается чрезмерным выбрасыванием правой руки. Ружейный прием и шаг часто совпадают, то есть одновременно с началом шага ружье кладется или снимается с плеча. Одновременно офицер вынимает или вкладывает свою шашку. Часто все это проделывается с папиросой во рту.
Неоднократно я имел случай убедиться в многостороннем применении жалонерного флага, который, прикрепленный к штыку, носится унтер-офицером и дает возможность издали узнать войсковые части в дивизии и их подразделения. Батальонный флаг белого, оранжевого и черного цветов; по основному цвету ротного флага, а равно и по находящимся в середине его поперечным и отвесным полосам узнают полк, батальон и роту.
Звук боевых выстрелов долетел до моего уха только один раз, — это были упражнения в учебной стрельбе, проходящие обыкновенно очень поверхностно: круглой мишени для номерной стрельбы нет, условий никаких не соблюдалось. Так как стрельбищ с закрытиями мало, то занятия учебной стрельбой имели вид нашей подготовительной стрельбы. В данном случае производил занятие, по-видимому, батальон, имея по четыре стрелка от каждой из четырех рот на линии огня. Я мог, конечно, наблюдать за упомянутой стрельбой только издали, так как далеко от стрелявших было выставлено оцепление из солдат с красными флажками. Это было около Севастополя.
Прежде всего надо сказать, что не только в привилегированных частях, но и во всей армии вообще солдаты произвели на меня в отношении физического развития превосходное впечатление. Впрочем, это неудивительно в стране, где преобладает сельское население и которой нет необходимости призывать под знамена такой большой процент годной к военной службе молодежи, как, например, в Германии или Франции. Хотя русские по своей природе в сущности не воинственны, а, напротив, вполне миролюбивы, но они обладают двумя отличными военными качествами, присущими и их давнишним противникам, туркам. Во-первых, климатические невзгоды и общественные условия приучили русского крестьянина к перенесению тягот и развили в нем пассивное мужество. Бедность и посты многому его научили, почему продовольственные затруднения не играют для него такой роли, как это имеет место в какой-нибудь западноевропейской армии. Во-вторых, он родился с известной дисциплиной. Русские ротные командиры уверяют, что им совсем не приходится считаться с недостатком в доброй воле солдата. Простой народ охотно признает барина, господина за высшее существо и без рассуждения подчиняется его авторитету. Между начальством и подчиненными существуют еще старинные патриархальные отношения: официальное название унтер-офицера, занимающегося с новобранцами, «дядька», не без глубокого значения. Неправильно было бы также принимать за презрительное отношение то, что подчиненным говорится «ты». Простолюдину показалось бы очень странным, если бы к нему обращались на «вы». Император Александр II говорил всем офицерам «ты».
Неизбежным спутником так называемой природной дисциплины является, без сомнения, недостаток самостоятельности и умственная неповоротливость, которые являются большими препятствиями неизбежной демократизации современного пехотного боя. Поэтому результат действия какой-нибудь части вполне будет зависеть от лица, руководящего ею. Военная история дает ряд примеров тому, что часть, которая под предводительством одного начальника оказывалась совершенно негодной, тотчас же под начальством другого творила чудеса храбрости, и наоборот. На этом качестве зиждется, с одной стороны, глубокое значение даровитых начальников, но в то же время почти непреодолимая трудность в образовании подходящего унтер-офицерского состава.
Когда срок службы был еще 25-летний и с поступлением в армию солдат отрывался от своей обычной жизни и видел свою родную деревню только в исключительных случаях, тогда старые, опытные унтер-офицеры вырабатывались сами собой. В настоящее же время с большим трудом удается подготовить для роты даже незначительное, положенное по штату, число подпрапорщиков, и даже должность фельдфебеля не всегда удается заместить таковым. Существовавший в Риге с 1887 года учебный батальон, соответствовавший нашим унтер-офицерским школам, дал, по-видимому, плохие результаты, так как в прошлом году он был расформирован.
Таким образом, не остается ничего другого, как замещать унтер-офицерские вакансии нижними чинами срочной службы, и это в армии, в которой почти половина новобранцев безграмотна и служба в которой является, следовательно, не продолжением, но прямо-таки заменой народной школы. Выбранные нижние чины сводятся в особые учебные команды и после семимесячного обучения и затем одного года службы производятся в унтер-офицеры, и таковыми они служат еще два года.
Я уже упоминал о различных особенностях офицерского состава. Ни в одной армии не встречается такого неравенства среди офицерского корпуса, как в русской. Образованные, как мы это понимаем, офицеры выходят только из военных училищ и высших учебных заведений, то есть имеющими известную научную подготовку и занимавшимися в училище исключительно военными науками, тогда как юнкерские училища наряду с преподаванием военных наук должны еще дополнять недостаточное общее образование своих питомцев. До сих пор армейская пехота пополнялась почти из одних юнкерских училищ. В настоящее время дело поставлено лучше, и в близком времени надеются преобразовать все юнкерские училища в военные.
Вообще теперь стараются установить равенство путем уничтожения чрезмерных привилегий и распределяют производства равномернее. Чтобы открыть дорогу молодым силам, в 1908 году было уволено в отставку не менее 148 генералов и назначены новые командиры 16 армейских корпусов и 26 дивизий — это неслыханное до сих пор движение. Офицерские оклады значительно повышены: капитан получает такое же содержание, как в Германии, поручики и подпоручики обеспечены даже лучше, чем у нас. Вопрос о судах чести разработан заново. Словом, чувствуется свежее веяние, и все стремления направлены к существенному улучшению офицерского быта и поднятию положения офицеров.
Много работы замечается и в других областях. Правда, первые годы после японской войны были потеряны на устранение внутренних беспорядков; охранная и полицейская служба часто отвлекала войска от их прямого назначения. Но затем тотчас же приступили к работе. Одна комиссия следовала за другой, появилось много новых законоположений.
По мимолетным путевым впечатлениям, конечно, трудно судить о том, действительно ли армия сумела извлечь ползу из опыта, приобретенного дорогой ценой во время японской войны, и я затрудняюсь ответить на вопрос, что может ожидать мир от русской армии в случае новой войны? В конце концов войны решаются не столько техникой, сколько духовной мощью; в этом отношении нельзя отрицать, что Россия должна еще много работать, чтобы исправить недочеты минувших лет. От знатоков военной истории, конечно, не может быть скрыто, что характеру русского народа вообще чужды деятельная инициатива и желание предписывать законы противнику.
Есть еще один вопрос, на который мне трудно дать ответ: какое настроение в русской армии по отношению к Германии? Прежние добрые отношения были нарушены Берлинским трактатом, который, по мнению России, лишил ее выгод и побед над турками, и в этом она винила германскую политику. Кроме того, не подлежит сомнению, что необходимость признать превосходство культуры соседнего народа вызывает зависть и неприязненное отношение. Предпочтение Франции искусственно навязано народу не только ради одних политических целей. Как ни невероятно это кажется на первый взгляд, в характере русских и французов имеются некоторые общие черты. Наоборот, для различных слоев населения тяжелы свойства немецкого характера. Немецкий учитель требует старательной и добросовестной работы, немецкий ремесленник неудобен своими большими требованиями. В торговле и в промышленности, в больших и малых предприятиях с немцами конкурировать тяжело. Поэтому неудивительно, что по ту сторону границы немцы не пользуются особыми симпатиями.