Я кинул и, хоть на душе было погано, принялся сортировать фотографии: что совсем не подходит, что подходит, что нужно обдумать. Время от времени я украдкой поглядывал на Машу, хлопотавшую у плиты. Она двигалась мягко, плавно, словно плыла. В один момент я залюбовался так, что едва не попался. Она резко повернулась, и я чуть успел сделать вид, что смотрю не просто так:
– Можно ещё чаю?
Маша прищурилась, улыбнулась – видно, всё-таки поняла что-то – и налила мне ещё чая.
Потом она достала из ящика с кухонными принадлежностями молоток для отбивных и принялась ожесточённо колотить мясо. Походило на то, что на месте мяса она представляла того, кто пролез в журнал на место Лиса.
Я понимающе кинул сам себе и вернулся к фотографиям.
Буквально через минуту Маша вскрикнула и стала оседать. Я вскочил, сбросив часть фотографий на пол, и бросился к женщине. Она привалилась к шкафчикам под мойкой и шипела сквозь зубы, обхватив правой рукой пальцы левой. Белый гипс покраснел, по локтю бежала струйка крови.
– У вас есть лёд?
Маша кинула на холодильник. Я распахнул дверь и сразу увидел целую коробочку, доверху заполненную кубиками. Я схватил её и, вернувшись к Маше, почти силком заставил её положить раненую руку в лёд. Он тут же налился красным и стал таять.
– Нужен йод и бинты.
Она мотнула головой, указывая куда-то вверх. Я обнаружил аптечку почти сразу – во втором шкафчике над мойкой. Откупорив склянку йода, я щедро залил им раненую руку Маши, успев мимоходом заметить, что кровь струится из распухшего и сплюснутого указательного пальца, по которому Маша, видимо промахнувшись, попала молотком.
– Сейчас вызову «скорую».
– Не стоит, – кривясь от боли, прошептала Маша пересохшими губами. – На зеркале в прихожей есть номер. Это мой врач, позвоните ему.
Я метнулся в прихожую и позвонил со своего мобильника. Мне ответили почти сразу
– Добрый день, Пётр, – прочитал я имя врача на бумажке. – Мне нужна ваша помощь. Маша повредила руку…
– Опять?! – перебил меня доктор. – Сейчас-то зачем?
– В смысле «зачем?», – опешил я. – Она мясо отбивала, и промахнулась…
– Ладно, не важно, – врач опять не дослушал. – Что вы сделали с рукой?
– Уложили в лёд и обработали рану льдом.
– Молодцы. Ждите, я буду через десять минут.
Я вернулся на кухню.
Маша сидела на прежнем месте, по ещё щекам катились слёзы. Но – странное дело! – она улыбалась.
– Всё хорошо, – сказала она, – Спасибо вам за помощь.
В кармане запиликал мобильник. Я достал его – на экране опять хмурился редактор.
– Слушаю.
– Вот что, Егор. Заказчик передумал, поэтому интервью Лиса выйдет в этом номере. Так что давай – срочно вези фотографии. Чтобы они до завтрашнего вечера были в редакции. Понял?
– Да.
– Тогда отбой.
Я спрятал мобильник и глянул на Машу. Она улыбалась ещё шире. И ещё счастливее.
– Вы слышали? – спросил я её.
– Не всё, – сипло ответила она. – Но главное, кажется, слышала.
– Вы мужественная женщина. Другая бы на вашем месте в обморок упала, а вы ещё успеваете о своём мужчине думать, – я старался, чтобы она не услышала в моём голосе жгучую зависть к Лису.
– Это нормально для русской женщины, – улыбнулась она. – Разве нет?
– Да, наверное, – рассеянно согласился я. – Может быть, за столом вам будет удобнее.
Я помог ей пересесть за стол, растворил в воде две таблетке «Солпадеина» и сел напротив. Маша выпила болеутоляющее и, откинувшись на спинку мягкого уголка, прикрыла глаза.
Я же, ничуть не скрываясь, любовался ей. Даже сейчас она была невероятно красива.
Через пять минут в дверь позвонили. Я открыл. На пороге стоял взъерошенный мужчина, очень похожий на Машу.
– Где она? – пролаял он.
– На кухне.
Он бесцеремонно отодвинул меня в сторону и прошёл, не разуваясь, к Маше. Я последовал за ним.
– Машка, блин, сколько можно?! – ругался он, осматривая рану женщины. – Это уже которая травма за последний месяц?
– Первая, – слабо улыбаясь, ответила она. – За этот месяц – первая.
– Не важно, – Пётр дёрнул плечом и выругался, разглядев, наконец, что стало с пальцем Маши. – Важно, что за последний год я уже и не помню какая. Столько можно? Ну?
– Ты же знаешь, Петя, так надо.
– Надо?.. – взвился он и тут же осёкся, увидев, что я стою в дверях. – Это кто?
– Журналист. Он пришёл за фотографиями.
– Понятно, – кинул Пётр и повернулся ко мне. – Вот что, друг, спасибо тебе большое за помощь и всё такое. Теперь бери, за чем пришёл, и до свидания.