Вошёл отец.
– Папа! – подскочил я к нему. – Папа! Я хочу тебе кое-что сказать!
Отец присел и повернулся ко мне:
– Я тебя слушаю.
– Пап, а как ты смотришь на то, чтобы я тоже стал солдатом? Как ты!
Отец сощурился, с шумом втянул воздух:
– Зачем?
– Ну, понимаешь, – слова не находились. Сложно вот так сразу взять и объяснить это желаниё. Просто я знал, что это будет правильно, – Понимаешь, если нашу часть вдруг отправят в зачётник…
– То тебя отправят следом, вместе с остальными, – перебил меня отец, едва сдерживая раздражение. – Я не хочу разговаривать на эту тему. Кроме того, тебя не возьмут из-за возраста.
– Но ты сам рассказывал, как мой прадед пошёл на фронт, когда ему исполнилось шестнадцать. Чем я хуже него?
Отец резко вскочил и шагнул ко мне, я инстинктивно отшатнулся. Он замер, потом торопливо сел обратно.
– Тогда было другое время, – его голос звучал глухо, он словно выдавливал из себя слова, – немцы рвались к Москве, и их нужно было остановить любой ценой. Сейчас всё не так. Совсем не так…
Глядя на грустное, можно даже сказать скорбное, лицо отца, я вдруг понял, почему хочу стать солдатом.
– Пап, – я подошёл к отцу, – я просто хочу быть рядом с тобой. Когда нас повезут туда, я хочу быть рядом.
Отец поднял голову, и мне показалось, что он готов заплакать. По крайней мере, его глаза странно блестели. Не уверен, возможно, просто почудилось – ведь отец не плакал, даже когда умерла мама.
– Спасибо, сынок, – сказал он тихо и крепко сжал мою руку, – кроме тебя у меня никого не осталось.
Захотелось обнять его, что бы он понял, как я люблю его, но отец не признавал таких нежностей. Поэтому я просто ответил на его пожатие.
Какое-то время мы молчали. Потом отец отпустил мою руку и поднялся.
– Давай поговорим о твоём желании позже. Может, нас никуда не отправят. Идёт?
Я кивнул. Может и правда, к чему торопиться? Всё же отец лучше знает, что и как надо делать.
– Вот и хорошо. – Отец посветлел. – Мне нужно идти – служба. В шесть часов будет общий ужин, а до этого времени, думаю, ты найдёшь, чем себя занять.
Он надел фуражку и сказал:
– Если ты голоден, то можешь сходить на кухню. Скажешь, что мой сын. Тебе обязательно что-нибудь дадут.
– Да не хочется пока.
– Понимаю. Если что, ищи меня в штабе. Только по пустякам не дёргай, хорошо?
– Да ладно тебе, пап, я ж не маленький, всё понимаю.
– Молодец. – Отец улыбнулся. – Тогда до вечера. Пока, сын.
– Пока, пап.
Отец вышел. Я собирался снова включить мультивизор, но ноги сами собой вынесли на балкон. Внизу, на крыльце, появился отец, и, не поднимая головы, зашагал прочь. Очень быстро я потерял его из виду.
Сегодня в части было непривычно много народу. Обычно здесь одновременно размещалось не более сотни военных, в основном ефрейторы и сержанты. Иногда – офицеры, которые не хотели тратиться на жильё в городе.
Теперь же по дорожкам, покрытым фигурной тротуарной плиткой, туда-сюда сновали толпы народу. И военные среди них встречались не так уж часто. Зеленоватый цвет кителей почти терялся за разноцветными одеждами гражданских – членов семей военных.
А люди всё пребывали. Приезжали на специально выделенных армейских автобусах, на автомобилях.
Надо сказать, что зрелище было потрясающее – кругом люди, люди, люди. И все – такие счастливые, праздничные! И ведь совсем не факт, что нашу часть отправят к зачётнику, а они всё равно радуются. И от их улыбок мне тоже очень хорошо стало. Захотелось общения, встреч, разговоров и смеха. Я накинул куртку и выбежал на улицу.
***
Чтобы разместить всех прибывших в часть, ужин устроили в спортзале, поставив столы буквой «П». Я сел с новыми знакомыми – симпатичной брюнеткой Ниной и её братом Витей. Они прибыли в часть незадолго до нас, их папа служил заместителем по воспитательной части. Мы сидели отдельно от родителей, среди других гражданских, потому что даже в таких случаях военным полагалось есть отдельно.
Отец вошёл, отыскал меня взглядом и кивнул. Я помахал ему рукой и принялся за еду. В военных частях всегда кормили отменно, но на этот раз повара превзошли сами себя. Они сделали ужин в традициях русской кухни: уха и щи, блинчики с разнообразнейшей начинкой, бефстроганов с гарниром из гречки, расстегаи, морсы. Я проголодался, поэтому ел быстро и с аппетитом, изредка отвлекаясь, чтобы перебросится парой слов с Ниной и Витей.
Перейдя ко второму, я заметил, что к командиру части, полковнику Борисову, который сидел за средним столом, подбежал усатый капитан и протянул бумагу. Пока Борисов читал, на его лице последовательно сменилось раздражение, удивление и что-то среднее между радостью и спокойствием. Закончив чтение, полковник поправил китель, проверил, застёгнута ли пуговица на воротнике и резко встал.