Я не мог ему ответить. Просто слова застряли в горле. В голове не укладывалось: мой отец – дезертир. Мой! Отец!! Дезертир!!!
– Папа, – вырвалось у меня, – но ведь ты присягу давал.
– Да пусть они подавятся своей присягой! – рыкнул отец, – Они не могут заставить меня отдать им своего единственного сына.
– Папа, но ведь нельзя так – Родина в опасности….
Отец вдруг резко вывернул руль, и мы соскочили на обочину, под кроны деревьев. Машина дёрнулась и остановилась. Отец повернулся ко мне:
– Сынок, да ты что? Причём здесь Родина? Через пару часов нашу часть повезут на смерть. И вместе с солдатами – их семьи. Жён, матерей, детей. Какая Родина, сынок? Это обыкновенное убийство!
– Но это же взаимозачёт, папа! Наши – их! – жизни приблизят победу! Так и должно быть. Так всегда было.
– Нет! – заорал отец, – Не всегда! Твой прадед сражался с оружием в руках, видя лица врагов. Он прошёл от Москвы до Берлина и вернулся. И он победил! И остался жив. А если бы он умер, то не было бы ни меня, ни тебя.
– А ты помнишь, что он рассказывал, – вспылил я в ответ, – про разорённые города и сёла, про разруху и голод? Про «всё для фронта, всё для победы»? Теперь-то всё совсем по-другому! Ни голода, ни разрухи, ни сирот и вдов. А всё потому, что ты и я, как твой сын, идём на смерть. Идём добровольно, чтобы наша Родина победила. Папа, это долг наш, понимаешь? Обязанность наша!
– Долг, Родина – это всё красивые слова! А ты знаешь, как всё выглядит на самом деле? Всех загоняют в большую камеру и травят газом. И вроде всё безболезненно, но видел бы ты лица людей и то, как они, лежат вповалку друг на друге.
– А то ты видел!
– Видел! И не хочу, чтобы ты оказался среди них.
– Папа, ну пойми ты, – я не знал, как ещё объяснить ему, – нельзя так. Мы должны и всё. Родина нуждается в нас.
– Знаешь что, – удивительно спокойным тоном проговорил отец, – в сорок первом году, когда немцы рвались к Москве, твой прадед пошёл на фронт. Потому что Родина нуждалась в нём. Потому что его винтовка могла остановить врага. И остановила. А наша с тобой смерть кого остановит?
– Такого же врага!
– Сынок, да забудь ты про то, что тебе в школе говорили. Всё изменилось! Раньше я мог вернуться с войны. А теперь – нет. Всё, билет в один конец. Вот поэтому и решили, что семьи военных нужно вместе с ними в зачётник отправлять. Чтобы сирот не плодить да на пенсии не тратиться. Конечно! Это гораздо экономнее. Мне тоже в школе рассказывали, что высвободившиеся после разоружения в восемьдесят шестом деньги помогли поднять экономику до заоблачных высот. Это так, это правда. Но! Понимаешь, твой прадед видел перед собой врага. А что увидишь ты? Стены газовой камеры? Раньше убивали хотя бы враги, чужаки. А теперь – травят свои. Арифметика проста: кто больше собственных граждан передушит – тот и победил! Ну да, экономика в порядке, разрушений никаких – чистенькая война. Политики пригрозили друг другу пальчиками и всё. А люди…Только вот что я тебе скажу, сынок: страны, которые сами – понимаешь, сами, добровольно! – убивают своих граждан, не имеют права требовать верности и преданности.
Он замолчал. И у меня тоже закончились слова. Отец положил мне руку на плечо и заглянул в глаза:
– До смерти твоей мамы я ни о чём таком не думал, сынок. Но когда она погибла, что-то во мне надломилось. Я не отдам тебя им. И плевать я хотел на долг, патриотизм и Родину. Ты им – не достанешься.
Я посмотрел в его глаза и ощутил, как заплясали на кончике языка нужные, правильные слова:
– Можно я скажу?
Отец кивнул.
– Пап, на самом деле ничего не изменилось. Подожди, дай я договорю!
Отец сдержался и промолчал.
– Ничего не изменилось, – повторил я, – что тогда, что сейчас – от нас зависит победа. От каждого из нас. Чем больше людей пожертвует своей жизнью – тем вероятнее наша победа. Разве раньше не так было? Да так же, один в один так же! У кого больше солдат, то и побеждал. Да, теперь это выглядит по-другому. Но суть осталась та же.
– Нет, – медленно проговорил отец, – не та же. Твой прадед сражался за Родину. И его враги – хоть и были не правы – тоже сражались. А нас – и тех, на другой стороне – заставляют за неё умирать . Неужели ты не понимаешь, что это совсем разные вещи? Диаметрально противоположные!
Я промолчал. Всё равно ему ничего доказать невозможно.
Отец хотел что-то сказать, но вдруг наклонился к рулю и впился глазами в небо. Я проследил его взгляд и заметил среди облаков чёрную точку. Она быстро приближалась.