Наши глаза встретились, и я собрался шепнуть ей, что все хорошо, но она опередила, коснувшись моих губ трепетным поцелуем.
Желание во мне стремительно нарастало, и, чтобы не выглядеть излишне нетерпеливым, я слегка отстранился, но она удержала меня.
В ответ я принялся гладить ее бедра, ягодицы, спину.
Наши лица были очень близко. Когда я осторожно расстегнул ремень на ее брюках и потянул вниз молнию, Сильвия попыталась остановить мою руку, однако я чувствовал, что это всего лишь игра. Я не отрывал от нее взгляда, пока моя ладонь медленно пробиралась под резинку ее трусиков.
Ее дыхание стало прерывистым, глаза закрылись. Я прижался губами к ее губам, и мой язык скользнул внутрь ее рта. Потом, не теряя ни секунды, я окончательно стянул с нее брюки и трусики и смог наконец целовать и ласкать языком то, к чему до этого прикасался только через ткань.
Обхватив руками мою голову, она притянула меня к себе. Целовать ее груди мешала футболка, но когда я захотел избавиться от нее, Сильвия воспротивилась, и по тону ее голоса я понял, что не должен этого делать. Тем не менее она хотела меня так же страстно, как я ее! Моя одежда полетела на пол, и тут же, на диване, мы впервые занялись любовью. От ее робости не осталось и следа.
Когда мы закончили, я съехал на ковер и лежал там не двигаясь, а голова приятно кружилась от счастья.
Да! Это было прекрасно, но я и представить себе не мог, что это может быть столь восхитительно! Я не был готов к тому, что Сильвия отдастся мне, и, наверное, поэтому, обладая ею, получал еще большее удовольствие как завоеватель.
Вдруг я заметил, что она одевается.
— Мне пора. — Она произнесла это, не глядя на меня.
— Уже убегаешь?
— У меня встреча, опаздываю.
— Жалеешь?
Она улыбнулась:
— Нет, не жалею.
Несмотря на такой ответ, я чувствовал, что она уже не со мной.
В дверях она быстро попрощалась и ушла.
ПЯТЬ
Мне не понравилось ощущение, оставшееся после ухода Сильвии, хотелось понять, думает ли она снова увидеться со мной или эта встреча — единственная и последняя. Я написал ей:
«Мне жаль, что ты так ушла».
Она сразу же ответила:
«Это была какая-то катастрофа».
«Могу позвонить тебе?»
«Я сама позвоню. Сейчас у меня начинается урок».
Все мои сомнения развеялись — она тоже хотела меня видеть!
Когда мы наконец созвонились, она сказала, что ей тоже было жаль убегать таким образом.
— Я боялась, что ты плохо обо мне подумаешь.
— У меня и в мыслях такого не было. Я только надеялся вновь увидеть тебя, — успокоил ее я.
Через три дня мы снова оказались на моем диване.
Мы уже не были теми, кто встречался в кафе-мороженом и книжном магазине, мне подумалось, что мы оказались в каком-то другом измерении, на каком-то ином уровне близости, риска.
Мы были откровенны, она призналась, что никогда не думала, что ей может понравиться кто-то другой, кроме мужа, и испытала неловкость, когда оказалась обнаженной перед другим мужчиной, руки которого трогали ее.
Мы вновь занимались любовью, и когда я раздевал ее, она сама сняла футболку. И уже не стеснялась показать грудь, изменившуюся после рождения ребенка. Вероятно, прежде грудь была красивее, однако я все равно нашел ее привлекательной: небольшой, но изящной.
Когда мы кончили заниматься любовью, она закрыла глаза и поставила ступню мне на колено. И я стал поглаживать ее.
Время от времени она открывала глаза и улыбалась мне.
— О чем думаешь? — спросил я.
— О многом.
— Ну например?
— Не могу сказать. А ты о чем? — тихонько проговорила она с закрытыми глазами.
— Тоже не могу сказать.
Она улыбнулась:
— Пожалуй, мы думаем об одном и том же. — Вряд ли, — возразил я.
— Иногда волшебство жизни способно удивить.
— У бобров зубы растут на протяжении всей жизни, поэтому им все время приходится что-то грызть, чтобы те изнашивались и сохраняли постоянную величину.
Мы рассмеялись. Настроение изменилось, мы вышли из некоторого оцепенения после интимной близости. Нам было хорошо, и казалось, будто мы встречаемся уже давно.
Желая угостить ее, я отправился на кухню, где в холодильнике у меня всегда наготове вода, лимон и мята. Когда вернулся в комнату со стаканами, она осматривалась.
— Давно живешь в этой квартире?
— Почти три года.
— Мне нравится здесь.
Гостиная у меня была обставлена в стиле пятидесятых годов. На стене напротив дивана висела старая карта Манхэттена, а на тумбочке размещался старинный проигрывать, которым я никогда не пользовался, у меня даже не было ни одного винилового диска.