— Держи. — Я протянул ей стакан.
Она попробовала.
— Сам приготовил?
Я кивнул:
— Такой лимонад постоянно готовила моя бабушка.
В одной руке она держала стакан, другой теребила цепочку на шее. И хотя стоял сентябрь, день выдался жарким, и ее кожа слегка блестела от пота.
Мне показалось, будто Сильвия стала еще красивее, словно после занятия любовью ее лицо засветилось каким-то особым светом.
— Ты сказала кому-нибудь, что будешь здесь? — спросил я.
— Да, одной подруге.
— Ей можно доверять?
— Я откровенна с ней во всем. Думаю, она знает меня лучше, чем кто-либо другой. Как сестра, которой у меня никогда не было.
Мы оба были единственными детьми в своих семьях, возможно, это тоже сближало нас.
— И что она говорит насчет нас?
— Она вообще мало говорит, больше слушает и не осуждает меня.
— Как ее зовут?
— Даниела.
Я подумал, что мне тоже хотелось бы иметь такого друга, как Даниела, человека, который не осуждает.
— Она замужем?
— Нет, она вроде тебя — такой же тип.
Я заинтересовался:
— То есть как это? И что за тип?
— Она не из тех, кто хочет иметь семью.
— Я тоже, по-твоему, такой?
Что-то задело меня, я даже не очень понял, что именно. Она заметила это и добавила:
— Возможно, я ошибаюсь.
Это верно: я не хотел создавать семью и не искал серьезных отношений. Но, видимо, мне просто не понравилось, что меня отнесли к какой-то категории.
Всякий раз, встречаясь с женщиной, спустя некоторое время я начинал чувствовать ограничение личной свободы. Если ради нее приходилось отказываться от пиццы в кругу друзей, то потом я весь вечер только и думал, как было бы весело провести вечер с ними и сколь много я потерял.
На самом деле работа тоже нередко вынуждала меня пропускать дружеские застолья — неожиданно затянувшееся совещание, завершение рекламной кампании или исследования… Но все же такое никогда не огорчало меня, потому что я знал: это помогает моей карьере. Отказываться от пиццы ради того, чтобы преуспеть на службе, — это почти подвиг, отказываться ради кого-то — самопожертвование.
Пока я размышлял об этом, Сильвия ласково поглаживала меня, наверное, заметила, что я немного огорчился.
— Когда мы первый раз сидели с тобой в кафе-мороженом, — проговорила она, — был момент, когда я перестала слышать, что ты говоришь, потому что представила вдруг, как занимаюсь с тобой любовью. Смотрела на твои руки, и мне хотелось, чтобы они прикасались ко мне.
А я-то думал, что из нас двоих только у меня возникло такое желание. Как обычно, я ничего не понял.
— В самом деле?
— Да. Ты не представляешь, как меня это поразило. В моей жизни никогда еще не случалось ничего подобного.
Я посмотрел на нее. Мне нравилось ее тело, а ноги — так просто бесконечное приглашение прикоснуться к ним!
Я хотел бы сказать ей, что она прекрасна, но вместо этого спросил:
— Что ты сказала обо мне Даниеле?
— Что мы познакомились в кафе и что ты интересный мужчина.
— Интересный мужчина? Такое ты могла сказать своей матери, двоюродному брату, но не подруге.
— Я сказала ей и то, что две минуты назад сказала тебе.
Я молча смотрел на нее, ожидая, что она повторит ту фразу еще раз.
Она подняла на меня глаза и повторила:
— Что мне хотелось бы раздеться и тут же заняться с тобой любовью.
Ей нравилось провоцировать меня, и я снова пришел в возбуждение, но решил держаться и продолжать нашу игру.
— И как та отреагировала? — спросил я, поглаживая ее ногу.
— Сказала, что наконец-то я пробуждаюсь.
Я рассмеялся. Не стану отрицать, что в этот момент я почувствовал себя сексуальнее Стива Маккуина[6].
Она несколько секунд не отрывала от меня взгляда.
— У тебя были когда-нибудь длительные отношения с женщиной?
— Два года мы считались женихом и невестой и год жили вместе.
Я удивил ее, такого она не ожидала. Я продолжил:
— Это единственный раз, когда я жил с женщиной, и это не очень хорошо закончилось.
Я никогда не был успешен в отношениях и со временем понял, что все прекрасное уходит, а потом появляются какие-то досадные, скучные вещи и совместная жизнь постепенно превращается в некую повседневную тиранию. Людей связывает лишь привычка, а потом они живут вместе только из-за решения, принятого, когда все было совсем по-другому.
Сильвия улыбнулась, услышав про «повседневную тиранию».
Я рассказал ей, как однажды вечером, после ужина моя бывшая заявила, будто не чувствует, что я люблю ее, и, по ее мнению, мы никуда не движемся и ни к чему хорошему это не приведет. Жить со мной, сказала она, это все равно что ждать телефонного звонка.