— Подбрось мне какую-нибудь деталь.
— Что хочешь знать?
— Всё. Например, какого цвета машина. Когда ты заговорил о ней, я представила себе красную.
— У меня она желтая.
— Путешествуешь один?
— Если отвечу да, обидишься?
— Мне хотелось бы прокатиться на твоей желтой машине, но боюсь оказаться навязчивой.
— Давай садись. Знаю даже, какую музыку стал бы слушать.
— Поставь что-нибудь.
Когда мы так играли, я чувствовал себя легко, словно возвращался в детство. Мы оставались взрослыми людьми, лишенными тягот взрослой жизни, ответственности и обязательств. Нам удавалось испытать глубокие чувства, не становясь слишком серьезными.
Протянув руку, я включил музыку на телефоне. Зазвучала мелодия «Better Things»[9] «Мэссив Эттак».
Мы долго лежали обнявшись и после того, как музыка отзвучала.
Неожиданно она нарушила тишину вопросом:
— А с другими женщинами ты встречаешься?
Я не ожидал такого вопроса, я еще мчался по дорогам Калифорнии.
— Ревнуешь?
— Я не в том положении, чтобы ревновать, ты же не мой мужчина.
— А хотела бы, чтобы я был твоим?
— Иногда мне нравится думать об этом, — ответила она почти шепотом.
— В таком случае как-нибудь приеду к твоему дому, когда у тебя будет урок, посигналю пару раз клаксоном, и мы тут же отправимся в Калифорнию.
— Лучше приезжай к моему офису.
— К какому офису? — Она опять вытолкала меня из кабриолета, я же хорошо помнил: она говорила, что дает уроки дома.
— У меня есть небольшая студия, где занимаюсь с некоторыми учениками.
Я не понял, обманывает она меня или я что-то неправильно воспринимаю. Если это и в самом деле неправда, то зачем она мне лжет? Может, опасается, что могу появиться там неожиданно и нас увидят вместе, возможно, кто-то из ее учеников.
— Ты какая-то странная, скрывала от меня, что у тебя есть студия.
— Ничего я от тебя не скрывала, просто не было случая сказать об этом.
Это была неправда, но я не стал спорить.
Мы замолчали.
Она выбралась из палатки и надела мой джемпер. Из кухни окликнула, спросив, хочу ли чаю.
Было в ней нечто такое, что ускользало от меня, иногда она избегала каких-то ситуаций, становилась скрытной.
Я прошел в кухню. Она стояла у плиты. Свет горел только в вытяжке, все остальное оставалось в полумраке, в окно стучал дождь. В одном только джемпере и в шерстяных гольфах она выглядела очень сексуальной и привлекательной. Я остановился в дверях и рассматривал ее, пока она заливала кипяток в заварочный чайник.
— Я надеваю их, только когда отправляюсь в горы. Где ты их откопала? — удивился я, указывая на гольфы.
— В ящике. Зеленый чай тебя устроит?
— Да.
Я достал из шкафа булочки с корицей, которые купил утром в кондитерской.
— А это зачем? — спросила она, когда я протянул ей вазочку. — Хочешь, чтобы я влюбилась?
Мы взглянули друг на друга, и мне показалось, в ее глазах промелькнула хитринка.
Я еще не допил чай, когда она забрала чашку из моих рук, поставила ее на стол и повела меня к постели.
Она поцеловала меня, и я ощутил на ее губах вкус корицы. А потом она принялась целовать меня всего, спускаясь сверху вниз. Мы снова занялись любовью. Потрясающая химия — запахи, тела, руки… мы не могли оторваться друг от друга!
Вдруг от сильного удара грома задрожали стекла. Под шум дождя мы теснее прижались друг к другу. Я поцеловал ее в волосы.
— Они у тебя всегда такие чистые, так приятно пахнут. Каким образом тебе это удается?
— Очень просто — мою.
— Да, но всегда кажется, будто вымыла только что. И с ногами то же: еще ни разу меня не уколол ни один твой волосок.
Она засмеялась. Я тоже улыбнулся:
— Сбриваешь их перед тем, как идешь сюда?
Она помолчала немного, прежде чем ответить.
— Если ноги видны и я знаю, что мы не будем заниматься любовью, потому что встречаемся не дома, то брею их только спереди. А когда иду сюда, брею со всех сторон.
Я с недоверием посмотрел на нее.
— В самом деле?
— Конечно, зачем же брить всю ногу, если в этом нет никакой нужды.
— Никогда не встречал женщину, которая поступала бы так же.
Она расхохоталась:
— Шучу! По-твоему, я и правда так делаю?
— Знаешь, а я ведь поверил!
— Иногда мне хочется побывать в голове у мужчины, чтобы отдохнуть немного.
Теперь рассмеялся я.
Мы лежали, обнявшись, под одеялом. И настолько расслабились, что уснули. Когда я проснулся и взглянул на часы, оказалось уже поздно.
— Тебе пора.
Она поднялась и стала одеваться, а я рассматривал ее. Это доставляло мне удовольствие. Потом я проводил ее к дверям.