Но нет, не мог ведь я придумать все это, очевидно, что мы не просто любовники, мы делились друг с другом сокровенным, интимными вещами. Она никому не говорила о таком, даже мужу. Ясно, что дело тут не только в сексе.
Это верно, она никогда не говорила о своем муже с горечью, сожалением или со злостью. Иногда жаловалась, но без особой обиды. Может, влюблена в нас обоих, это поставило ее перед выбором, и она пришла в замешательство.
Я не сомневался, однако, что со мной она была бы счастливее.
Когда я сидел на скамье, страдая от не отпускавшей меня боли, зазвонил телефон.
— Извини, я не могла ответить тебе.
Небольшая пауза, словно никто из нас не знал, что сказать.
— Сильвия?
— Да, это я.
Опять небольшая пауза.
— Что с нами произошло вчера? — спросил я. — Не знаю.
— Сейчас сяду в поезд, после обеда буду в Милане, поговорим?
Опять молчание.
— Сегодня не могу.
— А завтра?
Снова молчание, я ожидал ответа, не торопя ее.
— Я в растерянности, просто не знаю, что делать.
— Давай увидимся.
Я молча ждал, пока она не сказала:
— Мы ведь знали, что придем к этому. Это была дорога в никуда, но мы все равно захотели отправиться по ней. Теперь уже ничего не поделаешь, хоть это и тяжело. Мы слишком далеко зашли.
Ее слова причиняли мне боль.
— Давай увидимся и поговорим обо всем.
Она не ответила сразу, и я перепугался. Мне стало страшно, что она уже захлопнула дверь, выставив меня вон.
— Хорошо, увидимся завтра.
Это было все равно что глотнуть воздуха после того, как, задыхаясь, всплыл на поверхность.
Уточняя, где и когда встретимся, мы походили на незнакомых людей, которые договариваются о деловой встрече. Я никогда еще не слышал в ее словах столько отчуждения и холодности. И никакого участия.
Мне хотелось задать ей тысячу вопросов или, может быть, только один, но я ни о чем не спросил.
Впервые с тех пор, как познакомились, я побоялся сказать хоть что-то. Произнеся всего лишь одно неверное слово, я рисковал больше никогда ее не увидеть.
— До завтра.
Я решил закончить разговор, чтобы не сорвать ненароком завтрашнюю встречу.
ДЕВЯТНАДЦАТЬ
Я предложил встретиться у меня, и когда она отказалась, понял, что ей нужна нейтральная территория.
— В книжном магазине, — предложила она.
Я так боялся ошибиться и упустить возможность увидеть ее, что тотчас согласился:
— Хорошо.
Прошло какое-то время, и я передумал, в публичном месте мог бы не получиться важный разговор, я взял телефон и написал сообщение:
«Ты уверена, что мы не можем встретиться у меня?»
И уже хотел было отправить его, но тут же подумал, что она, возможно, решит, будто я хочу заняться с ней любовью.
Меня убивала неуверенность, я удалил это сообщение и отправил другое:
«Можем встретиться в машине?»
Мне казалось, это неплохой выход из положения.
Она ответила сразу же:
«Почему не в книжном магазине?»
«Чтобы не рисковать, что кто-то увидит или услышит нас».
«Хорошо».
Она казалась спокойной, может быть, дело обстояло не так плохо, как мне представлялось.
Я приехал заранее, нашел парковку рядом с мусорными баками, в отнюдь не романтическом месте.
Машина тоже оказалась не лучшим выбором, если бы нам захотелось обняться, мы не могли бы этого сделать.
Я испытывал сразу массу разных ощущений: возбуждение от встречи с нею, смущение из-за того, что произошло, и страх ошибиться, потерять ее навсегда. Меня так захватили все эти мысли, что, когда она села в машину, я почти испугался.
— Давно ждешь?
— Я приехал пораньше.
Она положила сумку на пол возле ног и спросила:
— Как ты себя чувствуешь?
Она прекрасно знала, как я себя чувствую, и, помолчав немного, я произнес:
— Я растерян.
Она горько усмехнулась:
— Я тоже.
Казалось, передо мной она, Сильвия, но что-то в ней появилось другое, даже в чертах лица. Она выглядела более напряженной, подбородок, нос, скулы заострились.
Я вдруг понял, что у нее лицо человека, который уже давно находится где-то в другом месте.
Снова кольнуло в желудке.
— Я хотел бы знать, можем ли мы вернуть все, как было, и быть такими, как прежде, — сказал я. — Я был тогда немного пьян, притворись, будто я ничего не говорил тебе. Просто в тот момент на меня что-то нашло.
— Выходит, на самом деле ты не думаешь так, как сказал?
Она смотрела мне прямо в глаза. Я не знал, что ответить. Я не хотел говорить правду, хотел сказать что-то правильное, что помогло бы вернуть ее. И тут у меня вырвалось самое глупое, что только можно было придумать: