Вечером я достал покупки. Я купил миндальное молоко и яйца. В супермаркетах они обычно лежат на полках, но я машинально отправил их, как всегда, в холодильник, а потом задумался, зачем кладу туда, если в магазине яйца держат при комнатной температуре. Глупый вопрос, но он заставил меня улыбнуться.
Из проигрывателя зазвучала «Honey Jars»[14]Брайана Джона Эпплби. Однажды я слушал эту музыку вместе с ней, в тот день, когда подумал про себя: «Ты женщина, в которую прекрасно было бы влюбиться».
Это добило меня. Я прошел в гостиную, где музыка звучала громче, опустился на диван и понял, что плачу. Я не пытался остановить слезы и позволил им течь, выпуская накопившееся внутри меня страдание.
Внезапно что-то словно толкнуло меня: я должен принять себя таким, каков я есть. Я принимал все, прекрасное и не очень, минуты силы и слабости. При этом что-то глубоко менялось во мне. Я понял, как перестать бороться и защищаться от всего. Я больше не чувствовал себя потерянным, я просто проживал другую версию себя.
Однажды утром я проснулся и не почувствовал боли — она ушла.
ДВАДЦАТЬ ДВА
Встречаясь с Сильвией, я был тем человеком, каким мне нравилось быть, мы оба изображали из себя не тех, кем были, а кого-то другого, идеального.
Сложилась отличная ситуация, мы видели друг в друге только лучшее. Никогда еще мне не было так хорошо ни с одной женщиной, и она признавалась, что ей тоже не бывало так хорошо ни с одним мужчиной.
Я понимал, что волшебство этого момента временное, что ему суждено завершиться. Такое напряжение долго не выдержать.
Тогда почему я все разрушил? Почему вместо того, чтобы наслаждаться этим подарком судьбы до конца, понадобился другой? Почему захотелось того, чего обычно всеми силами стремился избежать?
Если наши отношения оказались своего рода каникулами жизни, то в обмен на что пожелал я их окончания? Заменять дома лампочки? Засыпать вместе с ней? Обсуждать цвет обивки дивана?
Я был совершенно свободен, мог делать что хотел, когда хотел, с кем хотел. Я не должен был ни перед кем отчитываться, только перед самим собой.
Я размышлял обо всем этом, сидя на скамейке в парке.
Какой-то мужчина скомкал бумажный лист и кинул его, издали прицелившись в урну, как в баскетбольную корзину. Он огляделся и, заметив меня, посмотрел внимательнее, пытаясь понять, видел ли я его дурачество. В знак одобрения я поднял вверх большой палец. Он широко улыбнулся и вскинул пальцы в знак победы, затем приветствовал меня жестом и ушел.
Я снова подумал о «мы», том самом, о котором говорил Лука, о могуществе разделенного счастья.
Некому было видеть, как я целюсь в баскетбольную корзину.
ДВАДЦАТЬ ТРИ
В крупном строительном магазине с широкими проходами между стеллажами мне понадобилось купить лампочку. Я ходил и соображал, какую лучше выбрать: на сорок или шестьдесят ватт, как вдруг увидел Сильвию. И хотя она стояла спиной ко мне, сразу узнал. На ней было легкое цветастое платье. Все та же светлая, словно светящаяся, кожа, которую я так хорошо помнил. Волосы собраны в высокий хвост. Она читала надпись на коробке, которую держала в руках.
Я подошел и, остановившись сзади, вдохнул ее аромат. Почти шепотом окликнул ее. Она обернулась и удивилась:
— Габриэле!
Возникла пауза.
Чтобы прервать молчание, я спросил:
— Что ты тут делаешь? Разве такие магазины не для мужчин?
— Я сокрушитель всех правил. — Она, как всегда, быстро нашлась с ответом.
Она казалась подростком, ее окутывала аура свежести и какой-то легкости.
Я не видел ее по меньшей мере лет шесть.
— Хорошо выглядишь, — сказал я. — Ни сколько не изменилась.
— Спасибо за ложь. — Потом улыбнулась.
И в самом деле, она нисколько не изменилась.
— А ты все-таки побывал в Калифорнии?
Она еще помнила о моей мечте. Я тоже помнил о ней беспрестанно.
— Пока нет, но скоро поеду туда.
В доли секунды все проведенное вместе время окружило нас.
Мы снова помолчали, потом Сильвия отважилась произнести:
— Мне жаль, что все так закончилось.
Я посмотрел на нее, она говорила искренне.
— Мне тоже. Ведь все было так прекрасно.
Она улыбнулась с какой-то новой нежностью. Было чудесно, что мы могли говорить совершенно спокойно.
Я стоял перед женщиной, которая перевернула мою жизнь.
— Что покупаешь? Помочь? — спросил я.
— Лампочку в кухню, мы недавно переехали — нам понадобилась еще одна комната. Теперь муж работает дома.
— А ты? По-прежнему преподаешь?
— Да. В последнее время еще и выступаю. Мы с друзьями составили квартет и теперь развлекаемся.