Клубок вел дальше, и девушка послушно шла за ним, не отрывая взгляда от чудовищно красивого и как–то странно волнующего рисунка перил. Лестница оказалась довольно узкой и длинной, словно ввинчивалась вниз по спирали. Тане стало страшно, потому что светильники на стенах давали слабый свет, а синий клубок вел ее все дальше и дальше вниз…
И вот, когда она уже приняла решение возвратиться назад, где–то сбоку пронзительно заскрежетало, словно железной вилкой провели по фарфору. Таня ойкнула и отпрянула назад, но ее спина уткнулась в твердую поверхность. Замирая от страха, девушка обернулась и тут же вскрикнула: оказывается, она столкнулась лоб в лоб с собственным зеркальным образом. В темноте ее лицо было похоже на лик призрака, а глаза казались горящими угольками и выглядели абсолютно чужими, будто бы на нее смотрел кто–то совершенно другой, посторонний…
Испугавшись, Таня дико закричала и бросилась назад, не разбирая дороги. Девушка слышала, что где–то рядом шипел проклятый клубок, но ей было все равно; страх не отпускал ее и гнал вверх, подальше от странных звуков из подземелья… Но впереди ждал еще больший сюрприз: лестница обрывалась площадкой с люком.
Круглым железным люком. Несколько минут девушка изучала это неожиданное препятствие.
– Ну и Кукушка, – процедила девушка вслух. – Ну и зданьице…
Как ни странно, звук собственного голоса помог успокоиться. Стиснув зубы, Таня обеими руками толкнула крышку и та легко поддалась.
То и дело оглядываясь по сторонам, девушка вылезла из люка и очутилась в простом классе с партами. Стены были увешаны портретами хмурых бородачей и каких–то женщин со злыми одинаковыми лицами. На одной из стен висела обычная школьная доска, довольно старая и исцарапанная, а за учительским столом, неестественно выпрямившись, восседала Русланка.
– Когда деньги отдашь? – Она запустила в Таню книжкой.
Девушка увернулась, недоумевая, как вдруг увидела, что на доске кусочек мела самостоятельно дописывает фразу: «Галерея личных страхов».
Чувствуя, как волосы на голове начинают шевелиться сами по себе, Таня попятилась к двери, молясь, чтобы она была открыта, и тут же встретилась глазами с Лешкой. Он сидел на первой парте ближнего к окну ряда, скрестив руки на груди, и злобно щурился. Неожиданно в его руках появилась табуретка, точь–в–точь какие стояли у Тани на кухне, – чертик поднял ее над головой и метнул в девушку. Но не успела Таня вскинуть руки, чтобы хоть немножко защититься, как табуретка разлетелась перед ней на щепки, словно натолкнулась на невидимую преграду. И действительно, Лешка кричал и ругался, судя по беззвучно открываемому рту и злобному выражению на лице, но незримый барьер, к счастью, не пропускал его…
Развернувшись вполоборота, Таня встретилась глазами еще с одним «знакомым» – старшим Вордаком собственной персоной. Он тоже держал руки скрещенными на груди и почему–то сидел верхом на последней парте среднего ряда. Но не кричал и не бесновался, наоборот, казался задумчивым и очень серьезным. Правда, из одежды на нем была лишь повязка–шкура на бедрах и массивный золотой пояс на ней, – точь–в–точь, как на первом шабаше.
А рядом, улегшись прямо на столешнице парты, на Таню грустно смотрела собака с перебитой лапой. Из ее пасти медленно капала густая слюна, похожая на обильную мыльную пену. И девушка вдруг вспомнила, как испугалась похожей псины в детстве, подумала еще тогда, что зверюга точно бешеная… И как после бежала и бежала по улице, а за ней – все та же истекающая слюной собака, и как долго потом отходила от пережитого ужаса.
И вдруг, видимо, чтобы довести девушку до полного непонимания реальности, появилась Олеша. В руках у старой ведьмы сверкала изогнутым лезвием турецкая сабля. Та самая, которая висела на стене ее комнаты в домике на горе, возможно, как шептались девчонки, часть таинственного прошлого наставницы… Неожиданно карга бросилась к старшему Вордаку и одним махом отсекла ему голову. Онемевшая от ужаса девушка ожидала увидеть море крови, но вместо этого голова просто исчезла, а оставшаяся часть туловища продолжала сидеть на парте с гордо скрещенными на груди руками.