Железная калитка закрылась перед ними, оставив их на удушающей жаре. Харриет вытерла лоб, чувствуя себя одновременно униженной и недостойной. Араб вернулся и неприветливо впустил их. Хашим с торжествующим видом свысока посмотрел на него, потом в восхищении окинул взглядом роскошный внутренний двор с прудом и фонтаном, который по размеру и великолепию намного превосходил фонтаны в резиденции паши, и на почтительном расстоянии пошел позади Харриет.
Горячие камни уступили место прохладной плитке, бело-голубые водяные лилии мягко покачивались на поверхности, кораллово-красные алоэ и группы густо-оранжевых цветов наполняли двор яркими красками, гигантские фиговые деревья и дикие финиковые пальмы давали тень. Никаких признаков темноглазых девушек с браслетами, как во владении паши, не замечалось. Слуги леди Крейл были одеты в униформу, их грудь наискось пересекала шелковая лента, на голове они носили тюрбаны. Одна за другой открывались складные двери в комнаты с чисто английским убранством — кресла, обитые дорогим бархатом, и стеклянные шкафы с книгами даже отдаленно не напоминали об Африке.
— Мое дорогое дитя! — Величественная женщина с добрыми глазами и теплой улыбкой, одетая в голубое платье, торопливо шла навстречу Харриет, шелестя нижними юбками. — Вы так неожиданно прибыли! Я уже несколько месяцев не получала известий от вашего отца. Садитесь, выпейте чаю. — Прохладная рука пожала руку Харриет и направила девушку к мягкому бархатному креслу.
— Ваше путешествие — такое тяжкое испытание! Я говорила вашему отцу, что это неразумно, но его невозможно было разубедить. Он утверждал, что вы достаточно сильны для суровых условий пустыни, и вы это доказали. Но я все равно устрою ему нагоняй за то, что он заставил меня так волноваться.
Она в ожидании оглянулась на все еще открытую дверь.
— Отца нет со мной, леди Крейл.
— Нет с вами?! — Леди Крейл в ужасе резко повернулась. — Мое дорогое дитя, что вы хотите сказать?
— Увы, леди Крейл, мой отец умер.
Глаза Харриет наполнились слезами.
— Умер! — Леди Крейл побледнела и, вытянув руку, схватилась за спинку стула, чтобы не упасть. — Но где? Как?
Пошатываясь, она пересекла комнату и села.
— В пустыне. Туземцы украли наших вьючных верблюдов, и мы остались без провианта.
— Но это ужасно, ужасно. — Потрясенная леди Крейл смотрела на Харриет. — Ваш отец был очень хорошим человеком, он так много сделал в Каире и мечтал сделать то же самое здесь. О, не могу даже подумать об этом!
— Не думаю, что он сильно страдал от боли в конце. — У Харриет глаза блестели от слез. — Он ослаб от истощения, и смерть наступила быстро.
— Бедное дорогое дитя! — Леди Крейл потянулась и взяла руку Харриет в свои руки. — Какие мучения вы перенесли! — Выражение ее глаз изменилось, и она с любопытством спросила: — Но как вы пересекли пустыню без сопровождающих и без запасов? Как вы добрались до Хартума?
Харриет вспомнила ложь, которую Рауль преподнес паше, чтобы сберечь ее репутацию, — что она его кузина. Это была ложь, без которой теперь можно обойтись, ведь через несколько дней она станет женой Рауля, и это заставит молчать некоторые злые языки.
— Меня спас натуралист и географ, направлявшийся на юг.
— Мое дорогое дитя. — Тонкие черты леди Крейл отражали внутреннюю борьбу между облегчением и ужасом. — Вы говорите, что проделали путь из Нубийской пустыни в сопровождении всего двух джентльменов?
— Одного джентльмена, — с улыбкой на губах поправила Харриет леди Крейл.
— Но это ужасно! — Леди Крейл прижала руку к сильно забившемуся сердцу. — О, с вами могло что-нибудь случиться! Вы могли… могли…
— Мистер Бове — француз и джентльмен, часто бывающий в Каире и Александрии.
Харриет постаралась успокоить страхи леди Крейл.
— Бове? — пробормотала леди Крейл, став полной противоположностью той спокойной, уверенной женщине, которая встретила Харриет всего несколько минут назад. — Вы сказали — Бове?
— Да, мистер Рауль Бове. У него дом в Хартуме. Вы с ним знакомы?
— Нюхательную соль, — прошептала леди Крейл, смертельно побледнев и жестом указывая в сторону секретера розового дерева.
Харриет быстро встала и нашла нюхательную соль. Ей не приходило в голову, что известие о смерти ее отца может так подействовать на леди Крейл.
— Не нужно так расстраиваться, леди Крейл, — заботливо сказала она, вкладывая соль в дрожащую руку. — Мой отец умер в стране, которую любил, и предпочел бы смерть такую смерти на кровати в Челтнеме.