До сих пор во многих странах ребенка с таким даром иначе как чудовищем не назовут. Некоторых несчастных убивают в колыбели, как только станет заметным дар. А некоторые несчастные лучше бы умерли, но не успели и теперь над ними измываются, их ломают под чьи-то нужды. Ведь магнер должен приносить пользу и беспрекословно подчиняться, иначе зачем ему существовать. Из одаренного ребенка, хорошенько его выдрессировав, легко сделать оружие или полезную вещь.
Ведь магия — это выгода и сила, а сила — это власть и страх. И что может быть выгоднее магнера, кому по силам вылечить тяжелую рану? И что опаснее магнера, в чьей крови кипит огонь, способный сжечь любого, кто встанет на пути? Вот обычные люди и перестраховывались, пользуясь тем, что одаренные дети появляются редко, а дар становится заметен в очень раннем детстве. Тогда, когда магнер еще не способен себя защитить.
Я покосилась в сторону палаты. Как же приятно было видеть спокойную Денизе: уверенную в своих силах, добровольно помогающую пациентам, живущую без страха.
Как же хорошо, что в Фрейзелии еще в прошлом веке были приняты законы, оберегающие магнеров, гарантирующие им образование и добровольный выбор профессии. Благодаря этому Гейса сейчас лечат профессионалы, а от ожогов, я в этом уверена, почти не останется шрамов.
Так что из палаты я выходила с надеждой.
— Рад видеть тебя, Николетте, жаль, что повод такой печальный…
Страх, вот что я чувствовала.
Я с трудом уняла желание подхватить юбки и убежать по коридору, не оглядываясь, но вместо этого замерла на месте. Поднимать голову нельзя, смотреть в глаза нельзя.
Я медленно повернулась к говорившему, но мой взгляд остановился на его губах, выше нельзя. Его голос я бы узнала из множества голосов, его невозможно забыть — приятный, чуть шершавый баритон, сказанные им слова будто тянулись, вынуждали слушать их и внимать им.
Магнеры могли многое — управлять огнем и водой, помогать жизни, чуять смерть, управляться с животными… Силы каждого были разными, таланты могли переплетаться, создавая новые способности. А если двое одаренных решали завести ребенка, тут уж никто не мог предположить каким будет его дар и насколько сильным.
Но был один вид магнеров, которые вызывали ужас у любого — одаренного или нет. Вот уж кого можно было бы назвать чудовищем.
— Добрый день, ваше величество, — я сделала книксен и замерла в поклоне.
Он тут же жестом дал мне понять, что ни к чему церемонии.
Я разогнулась мгновенно и с облегчением. Видела, как король заставлял часами стоять, согнувшись, неугодных придворных в качестве наказания. Но мне повезло. Еще я надеялась, что он тоже волновался о Гейсе, хотя и по-своему, как о сыне старшей сестры.
Но даже стоя ровно, я продолжала дрожать от напряжения. Чтобы очистить сознание, нужно спокойствие, а рядом с королем я могла ощущать только ужас.
Король Фрейзелии Каспар-Банкрас де Ланен был урожденным магнером. Его отец и мать имели дар, дед и бабка были магнерами, его дальние родственники в большинстве своем тоже.
Каспар-Банкрас де Ланен был абсолютным менталистом. Тем, кто способен читать мысли людей и узнать все потаенное, лишь заглянув в глаза. Тем, кто способен отдать приказ и заставить его выполнять. Он сочетал в себе и способности магнера, и власть, которой его наделил народ.
И я боялась его до потери сознания.
Глава шестая
Я сидела на мягком диванчике и изо всех сил сжимала браслет на руке. Металл артефакта не нагревался от моего тела, и эта прохлада сейчас стала якорем, не позволяющим мне быть слишком эмоциональной. И руки меньше тряслись. По крайней мере, я на это надеялась.
Процедуры в палате Гейса до сих пор не закончились. С каждой минутой мне все больше казалось, что доктора не справились, а теперь просто опасались выйти и объявить о результате.
Король сидел напротив, из-за чего выматывающее напряжение становилось почти невыносимым. Странно, что он вообще явился. Нет, конечно, они с Гейсом были дальними родственникам, но мой муж всего лишь министр церемоний — а это не настолько серьезная должность. Хотя, может быть, в преддверии праздника министр церемоний становился важной персоной…
Возможно, из-за этого и покушение? Ох, скорее бы Гейс пришел в себя и можно было его расспросить.
Я вздохнула и зажмурилась. Ситуация откровенно нервировала.
— Николетте, не беспокойся, для Гейса сделают все возможное, чтобы он быстрее стал на ноги, — его королевское величество говорил мягко и проникновенно, даже с заботой.
Голос был еще одной обманкой для наивных дурочек. Хотелось довериться, уткнуться ему в плечо, разрыдаться, дать волю своему ужасу. Внутри меня крепла уверенность, что он не оттолкнет, искренне посочувствует и даже опустит тяжёлую ладонь мне на затылок, примяв и так растрепавшиеся пряди волос.