— Это моя невеста, дядя. Я прошу вас не делать больно той, которая через полчаса станет моей законной женой, — произнес он. — Что бы вы ни увидели, ни достали из ее памяти и мыслей, я не откажусь от своих слов.
— Мальчишка!.. — пророкотал король.
— Может быть, — пожал плечами Гейс, он казался безразличным, но его руки, лежащие на моих плечах, были напряжены. — Но я не откажусь от Никке.
— Значит, ты решил, — король явно был недоволен, и сжатые кулаки были тому подтверждением.
— Я люблю Никке, — такой простой ответ вряд ли мог повлиять на короля. Но все-таки что-то произошло. Король молчал. Возможно, смотрел на Гейса, в его память и мысли. Было страшно, если это так, менталист мог свести с ума своим воздействием.
А еще я не понимала, почему он не прикажет Гейсу. Он мог приказать меня бросить, отойти, не жениться, просто потому что был высшей властью в Фрейзелии, а еще менталистом. Но, видимо, осталось что-то доброе в этом страшном человеке. А может, он видел решимость Гейса.
Спустя долгие минуты молчания его королевское величество развернулся и вышел. Так ничего и не сказав, он оставил нас одних.
— Испугалась? — прошептал мне Гейс, прижимаясь губами к моему лбу.
— Не успела, — честно ответила ему я.
— А я испугался за тебя, — признался он и обнял меня еще сильнее, сминая блестящую ткань свадебного платья.
Вот только мне было все равно, что наряд будет не идеальным. Я запоздало дрожала в его руках: ведь король действительно мог отменить нашу свадьбу! Он мог запретить нам видеться, разрушить то счастье, которое меня коснулось!
Гейс же обхватил мои ладони и поднес к своим губам, демонстративно коснулся поцелуями каждого моего пальца и решительно объявил:
— Верь мне, мы будем вместе.
Я сомневалась, что Гейс смог бы что-то противопоставить королю, но поверила. И неожиданно, но на церемонии ничего ужасного не произошло: никто не вмешался, кольца не потерялись, а на мой шлейф не наступила ничья нога. Ощущение жестких пальцев короля на моем подбородке стерлось, но не забылось. Ничего из когда-либо произошедшего со мной я забыть не могла. Не имела такой возможности.
— Николетте… — я не знала, что хотел сказать мне король, все-таки после его слов о семье между нами повисло молчание. Но он был вынужден отвлечься.
— Ваше величество, новая информация о произошедшем. Вы велели докладывать, — подошедший был в мундире королевской стражи — защитники, убийцы, часто магнеры, готовые умереть за короля и по слову короля. После всех смертей он больше не делал ошибок и подбирал окружение очень тщательно.
Новости явно касались происшествия с Гейсом. Я бы хотела услышать как можно больше, но говорившие отошли в сторону. Поэтому мне пришлось довольствоваться обрывками фраз. Несмотря на тишину в коридоре госпиталя, голоса терялись, стены странным образом поглощали звуки. Я едва дышала, чтобы хотя бы что-то расслышать.
— …Умысел определенно. Следственная институция работает… Завтра после обеда будут готовы результаты.
— Утром, секретность уровня… — ответил король. — Документы Гейса… И объявить следующую луну… Внеплановая проверка зелфоров, да. На границе…
— Никаких изменений, ваше величество, — поклонился стражник. — Делегации прибудут в полном составе. Наорцы уже…
Наорцы?
Я резко вздохнула, захватила ртом чуть больше, чем нужно, воздуха — как большая и глупая рыба, и оттого закашлялась. Чужие взгляды тут же обратились ко мне, тяжелые и подозрительные. Но, видимо, я выглядела слишком жалко, раскрасневшаяся и прикрывающая рот ладонью, так что король не стал подходить ближе. Впрочем, возвращаться к беседе тоже.
Дверь в палату Гейса распахнулась, оттуда выглянула Денизе — улыбающаяся, спокойная и капельку уставшая. Заметив короля, она склонилась в реверансе, а потом объявила:
— Процедура прошла успешно. Его светлость в сознании и готов принимать посетителей.
— Николетте, — произнес король. — Иди к мужу, я задержусь.
Я почти что бросилась к двери палаты. И непонятно, что подгоняло меня больше: забота о Гейсе или страх, что король сейчас шагнет вслед за мной. Но стоило мне оказаться внутри палаты, стоило найти взглядом занавесь, за которой скрыли кровать Гейса, как все стало неважным.
Он жив. И будет здоров. Магнер Эберт тер руки влажным полотенцем — после операций с магбатами руки магнеров становились влажными — и приветственно кивнул мне.