– Да? – отвечает она. Несмотря на то что она писает и держит спящего ребенка, одновременно она отбирает светлое белье из корзины.
– Ты знаешь, что у меня скоро начнутся месячные? – шепчу я.
– Да, – говорит она.
– Будет ли это больно? – спрашиваю я.
Мама на минуту задумывается.
– Да, – в конце концов, говорит она. – Но это нормально.
Ребенок тут же начинает плакать, так что она уже никогда мне не объяснит, почему это «нормально». Это останется невыясненным.
Три недели спустя все начинается. Я не то чтобы радуюсь, как вы понимаете. Все случается в машине по дороге в Центральную городскую библиотеку.
«Моя первая менструация началась: гадость», – записываю я в дневнике.
– Я не думаю, что у Джуди Гарленд когда-либо были менструации, – говорю я собаке этим вечером. Я, плача, разглядываю себя в небольшое ручное зеркальце.
Пакет с гигиеническими прокладками, который моя мама хранит позади ванной двери, сейчас стал и моим. Я чувствую печальную ревность ко всем моим младшим сестрам, которые еще не «присоединились к сообществу». Прокладки, толстые и дешевые, ощущаются между ног как матрас.
– У меня как будто матрас между ног, – говорю я Кэз.
Мы играем в одну из наших игр с куклами. Четыре часа игры, и кукла Кэз Бонни тайно убивает всех на роскошном круизном судне. Моя кукла Лайла пытается разгадать тайну. Одноногий герой Бернард имеет любовные отношения с ними обеими.
Мы постоянно оспариваем обладание Бернардом – ни одна из нас не хочет, чтобы наши куклы были одинокими.
– Ужасный, толстый матрас, – продолжаю я.
– Какой они длины? – спрашивает Кэз.
Прошло десять минут, и шесть прокладок разложены на кровати – теперь это кровати для кукол.
– Ну, круто! – говорю я. – Смотри, Кэз. Это светлая сторона менструации!
Дешевые гигиенические прокладки расползаются между бедер во время ходьбы и протекают. Я отказываюсь от ходьбы на время менструации. Моя первая менструация длится три месяца. Я думаю, что это совершенно нормально. Я регулярно падаю в обморок. Ногти на моих руках и ногах приобретают бледно-голубой цвет. Я не говорю маме, потому что уже задала свой вопрос о менструациях. Теперь я просто должна иметь с ними дело.
Кровь на простынях вводит в меня депрессию, это не красная кровь, как в мелодрамах и детективах, а скучная коричневая, как при обычном заболевании. Это выглядит так, как будто я проржавела изнутри. Пытаясь избежать застирывания пятен каждым утром, я запихиваю в трусики огромные пачки туалетной бумаги вдобавок к бесполезным гигиеническим прокладкам и всю ночь лежу неподвижно. Иногда появляются огромные сгустки крови, которые выглядят как сырая печень. Я предполагаю, что это содержимое моего чрева, выходящее слоями толщиною в дюйм, что это и есть настоящая менструация. Меня не покидает тоскливое ощущение: происходит что-то ужасное, но бить в связи с этим тревогу против правил. Я часто думаю обо всех женщинах в истории, которым пришлось иметь дело с этим дерьмом, пользуясь только тряпками и холодной водой.
«Неудивительно, что мужчины угнетали женщины веками», – думаю я в ванной, выскребая штаны щеткой и хозяйственным мылом. Отчищать засохшую кровь от хлопковой ткани – это что-то.
До того как была изобретена стиральная машина, мы все были слишком заняты стиркойдля того, чтобы бороться за всеобщее избирательное право.
Несмотря на то что Кэз на два года младше меня, у нее первая менструация начинается через шесть месяцев после моей, тогда же, когда ко мне приходит вторая. Когда все засыпают, она заходит в мою спальню плачущая и шепчет ужасные слова: «У меня началась менструация».
Я показываю ей пакет с гигиеническими прокладками на двери ванной и рассказываю, что делать.
– Положи в трусики и не ходи в течение трех месяцев, – говорю я. – Это просто.
– Будет ли это больно? – спрашивает она, широко раскрыв глаза.
– Да, – говорю я в благородной взрослой манере. – Но это нормально.
– Почему это нормально? – спрашивает она.
– Я не знаю, – отвечаю я.
– А почему тогда ты так говоришь? – спрашивает она.
– Я не знаю.
У Кэз начинаются ужасные спазмы. Она лежит в спальне с задернутыми занавесками, обложившись бутылками с горячей водой и крича «Отвали!!!» любому, кто пытается войти в комнату. Как истинная хиппи мама не «верит» в обезболивающие и пичкает нас целебными «травками». Мы сидим в постели, давясь настоем шалфея. Никто из нас не может поверить, что с этим придется мириться следующие 30 лет.