В «Гамлете» Шекспир демонстрирует два типа воспитания — мужчины и женщины. Когда Полоний говорит о сыне, живущем в Париже, он готов оправдать его буйные проказы, поединки и даже пьянство и распутство «порывами горячего ума», свойственными молодому человеку. Но он абсолютно запрещает Офелии полагаться на свой опыт и окружает ее системой авторитарных запретов. Гамлет не предлагает Офелии ничего нового по сравнению с тем, что предлагает отец, когда говорит ей: «Иди в монастырь». В результате Офелия погружается в пучину мужской авторитарной этики, она тонет в ней еще до того, как тонет в реке. Шекспир прямо не осуждает эту систему женского образования, но убедительно показывает нам ее закономерный трагический конец.
Всюду в своих пьесах Шекспир выступает как противник старой, средневековой тирании мужчины над женщиной и как сторонник нового, гуманистического воззрения на роль женщины и в обществе, и в семейной жизни.
Вместе с тем он противник и пуританизма, который во времена Шекспира также провозглашал идею реформ в отношении семьи и воспитания женщины и проповедывал идеал чистоты брака. У Шекспира мы постоянно встречается с сатирическим отношением к идеалам пуританизма. Шекспир выглядит настоящим Фальстафом по отношению к тому идеализированному миру добродетелей, который провозглашали пуритане. Так, в комедии «Конец — делу венец» высмеивается пуританский идеал чистоты брака и девственность как ее непременный гарант. Устами Пароля он провозглашает, что сохранять девственность — значит идти против природы.
«Не в сохранении девственности мудрость природы. Наоборот, потеря девственности приумножает ее достояние: ведь ни одна новая девственница не может появиться на свет без того, чтобы ради этого не была утрачена девственность. То, из чего вы созданы — это материал для изготовления девиц. Единожды утратив девство, можешь приобрести дюжину девственниц: если же будешь сквалыжничать, то останешься на бобах. Что в ней толку, в девственности? К черту ее!» (I, 1).
Все пьесы Шекспира пронизаны духом демократизма, идеей равенства между людьми — между мужчиной и женщиной в такой же мере, как в них существует принципиальное равенство между принцем и могильщиком, шутом и придворным, кормилицей и королевой. Этот дух равенства пронизывает все то, что Шекспир пишет и говорит о женщинах.
У Шекспира мы находим четкое разделение мужского и женского начала, того что считается «женственностью» и «мужественностью». Мне представляется, что любой современный сторонник гендерных исследований может найти в его произведениях бездну интересных материалов, связанных с особенностью женского и мужского поведения.
Шекспир — противник обожествления женщины, этого устаревшего ритуала куртуазной любви. В его пьесах она предстает в реальной жизненной обстановке. В отличие от неоплатоников, он не провозглашает культ какой-то идеальной женщины, а говорит о ее возрасте, болезнях, изображает ее в обстановке реального, физического мира, в поисках любви, в борьбе за свою независимость.
Шекспир симпатизирует своим образованным женщинам, которые обладают юмором, не лезут за словом в карман и в словесных дуэлях способны посрамить любого мужчину. Интересно, что в его пьесах женщины обнаруживают симпатию к миру профессиональных шутов и балагуров, как это делает Селия в отношении к Оселку, Виола — к Фесту, Корделия — к Шуту в «Короле Лире». Мир женщин у него светлый, радостный, шутливый, непохожий на серьезный и озабоченный мир мужчин. И образованные женщины Шекспира, так же как и его любимые шуты и остроумцы, противостоят этому серьезному миру, демонстрируя свое остроумие как бы со стороны.