— Не причиню тебе зла, обещаю…
Я не могла этого видеть, но отчего-то знала, что эта тень сейчас гладит дверь с той стороны руками, и будто чувствовала эти поглаживания на себе. Они распаляли, лишали воли… Ведь так легко ответить на простой вопрос, мне это совершенно ничего бы не стоило:
— Как тебя зовут? Я могу защитить тебя…
— Убирайся! — что было силы закричала я и в этот же момент проснулась.
Резко села на жестком матрасе. Малышка рядом плакала, но прежде чем взять ее, я поспешно кинулась проверять, крепко ли заграждает дверь стол и не открыто ли окно.
Лишь убедившись, что все по-прежнему закрыто, принялась менять ей пеленку, а потом кормить.
Своих детей у меня никогда не было, но я часто оставалась сидеть с детьми братьев, хоть и не с такими маленькими, так что какой-никакой опыт у меня имелся.
А между тем в моей голове все еще кружились отголоски ночного кошмара. Шепот змеился внутри меня, как фантом, как эхо пережитого ужаса.
«Я не причиню тебе зла, обещаю… Как тебя зовут?»
Но, несмотря на страх, какая-то часть меня даже жалела, что я не заговорила с тенью. Особенно теперь, когда я поняла, что реальной угрозы не было, какая-то иррациональная часть меня нестерпимо хотела знать, а что было бы, скажи я, как меня зовут.
— Это просто сон, — вслух произнесла я, желая сама в это поверить.
Часы на телефоне показывали полпервого ночи. Ведь тень предлагала свою защиту, если бы я согласилась…
«Я действительно верю в потусторонние сны? Докатилась…» — это мысль должна была взбодрить меня, заставить сосредоточиться на побеге, но вышла не слишком уверенной.
Малышка, наевшись, снова задремала.
Я положила голову рядом, крепко сжимая кочергу.
В следующий раз проснулась от звука будильника, если сны мне и снились, то я их не помнила. Девочка снова заплакала, но в этот раз я успокоила ее практически сразу, а потом поела сама остывшими макаронами и черствым хлебом. Топить печь сейчас, чтобы погреть еду, было чревато.
Затем, надев куртку и нарезав полоски из простыни, соорудила из них и пакета с вещами своеобразный рюкзак. Малышку укутала в куртку ее матери, подвязала рукавами, а затем, сделав из пододеяльника своеобразный слинг, повесила на одно плечо перед собой.
Было немного тяжеловато, но в целом удобно, плюс руки свободны, как раз чтобы взять кочергу. Нож заткнула за пояс, а потом походила немного по комнате, проверяя, удобно ли.
И лишь затем, выдохнув несколько раз, отодвинула стол от прохода.
Крадучись, выбралась на улицу, обошла покосившийся домик.
Деревня начинала просыпаться. Кое-где уже был виден дым из труб и загоревшийся свет в окнах. Единственный на всю деревню уличный фонарь находился далеко от того отшиба, где стоял «мой» дом.
Зато тракторная колея шла как раз рядом и уходила в сторону леса. Оставалось надеяться, что это и есть путь в город, а не просто дорога к полям, где деревенские ведут сенокос.
Выбора в любом случае не было, так что двинулась по ней. От дождей дорога была скользкой, кое-где сапоги вязли так, что я с трудом переставляла ноги. Хорошо хоть морось закончилась.
Прошло около получаса, я успела выйти к лесу, дорога стала шире, суше.
Я осматривала растения на обочине, пытаясь хотя бы определить по их виду, в какой полосе и на какой широте нахожусь.
Тут было много сосен, но также встречались липа, ольха, березы. По краям дороги рос папоротник, лопухи, краснела на низких кустиках брусника, черника.
Скорее всего, где-то на севере, но пока точнее было сказать сложно. Правда, встречались здесь и растения, которых на севере быть не должно. Например, кизильник с яйцевидными темно-зелеными листьями и темно-красными крупными плодами. А пару раз я даже наткнулась на зубчатый дуб, который был характерен вообще для приморских районов.
Может быть, их тут специально кто-то высаживал?
Было все еще очень темно, и приходилось подсвечивать путь фонариком в телефоне, чтобы не сбиться, но, покинув деревню, я почувствовала себя спокойнее.
Я понятия не имела, долго ли мне идти, выйду ли я к людям, но, тем не менее, шла вперед.
Между деревьев впереди мелькнул собачий хвост. Я чуть замедлила шаг, оборачиваясь.
Глухое ворчание, утробный тихий предупреждающий звук. В лунном свете блеснули зубы. Их было четверо, огромных волков.
«Среднерусский лесной, степной, монгольский, макензийский…» — на автомате промелькнуло у меня в голове. Все животные были разных пород, что они делали тут все вместе?