Распростертые на ковре, оборотни стали подавать признаки жизни — слабо постанывать: просто избить оборотня не значит его прикончить. Ну, агенты Бюро-13 свое дело знают. Мы с Донахью оттащили тела за угол, запихнули в туалетную комнату, засунули каждому монстру в рот по гранате, сорвали чеки, хлопнули дверью и отбежали… Страшно загрохотало, рвануло пламя… Мы бежали со всех ног… Посмотрим, как скоро очухаются наши безголовые — в прямом и переносном смысле — жертвы…
Пока мы бежали по коридорам, я проверил оружие: настоящее армейское, работает что надо — заряжено теми самыми пулями, что, попадая в плечо, гуляют по всему телу, пережевывая и кроша плоть, и выходят из бедра. А я-то надеялся, что пули фосфорические, трассирующие или разрывные… А еще лучше — благословенное серебро… Но и эти сгодятся.
Возле кабины лифта мы увидели на стенде красивое объявление — распорядок мероприятий конгресса. О лунном камне — ничего…
Вдруг слышим — центральный лифт музыкально звякнул… Мы разом обернулись: двери плавно разошлись в стороны, и за ними объявилась шайка оборотней с топорами и пистолетами — этак десятка два.
— «Пиноккио»! — крикнул я и прицелился в стену над кабиной лифта.
Донахью поддержал меня огнем из М-16, по целой обойме мы всадили в стену, большая получилась дыра… Хр-русть! Оборотни, завидев нас, застыли в изумлении… ну и, конечно, еще больше их поразило, что мы стреляем не в них, а в стену. Но вот они, видимо, что-то сообразили: усмехаясь и млея от восторга, вся шайка двинулась на нас. Тут как раз с резким хлопком лопнул пробитый нашими пулями трос лифта, и пассажиры вместе с кабиной стремительно полетели вниз…
— Вот беда-то — ремни безопасности их удержат! — сокрушался Майкл, провожая взглядом кабину.
— Так ведь лестничных пролетов больше нет, — утешил я его.
Кабина вылетела из шахты, и святой отец просиял. Издалека неслись вопли потерпевших крушение…
— Слава Господу, наконец-то сгинули!
Теперь можно вернуться к нашим делам.
— НАСА запрещает брать плату за лицезрение лунного камня, — вспомнил падре. — Стало быть, он, возможно, в просторном зале, где собирается побольше народу.
— И лежать должен на видном месте и как-нибудь отдельно — соблазнять ребят, желающих поглазеть на чудеса! — подхватил я.
— Главный конференц-зал? — предложил Майкл.
Пожалуй… На стене висела схема этажа. Разбили стекло, вытащили ее из рамы — да-а, большой отель… Громадный палец падре ткнулся в схему:
— Вот он! По этому коридору, налево, еще три двери и направо!
Я скатал схему в трубочку и засунул за ремень.
— Пошли!
XVIII
Не успели мы и шагу сделать — Донахью вдруг скорчился и прижал руку к правому бедру. Когда он отнял ее, ладонь оказалась вся в крови.
— Они меня подстрелили… — удивленно произнес он.
Мощное тело священника охватила дрожь. Я пододвинул ему стул — брюки его и рубашка под сутаной пропитывались кровью — и осторожно осмотрел рану. Майкл судорожно вздохнул.
— В бедро…
— Эх, жгута у нас нет! — Пошарив в карманах, я достал бутылочку с целебным снадобьем: пусто!
— И у меня кончилось! — простонал святой отец.
Он сделался совсем белый и стал покрываться потом. Именно такое воздействие оказывают попавшие в организм мелкокалиберные пули: сначала боли не ощущаешь, зато потом, с потерей крови, самочувствие резко ухудшается. Я дотронулся до его горла и нащупал сонную артерию: пульс частый-частый, температура понижена, холодный, липкий пот… Обильное внутреннее кровотечение… Он умирал.
— Делай то же, что и Джордж, — с трудом выговорил я, в горле у меня запершило.
Майкл слабо вздохнул и кивнул. Разорвав свою белую рубашку, я соорудил из ткани подобие компресса и галстуком привязал его к ране. Конечно, лучше бы ремнем, но мои брюки… Я подтащил его стул к стене, а перед ним поставил диван: так защищена спина и спереди хоть какое-то укрытие… Лучше пока ничего не придумаешь… Истекая потом, Донахью махнул мне рукой, и я отчалил. Теперь мне предстоит работа в одиночку.