– Эд, ты уверен, что на острове нам не понадобятся удостоверения?
– Абсолютно, – успокоил я ее и вытащил из кармана зажигалку.
Щелчок – и загорелся язычок пламени.
– Их надо сжечь.
Мы сожгли их в туалете и только хотели спустить воду, как я сообразил: нажать-то не на что. Химический туалет, из него ничего не попадает наружу… Ребята из Технической службы продумали все до мелочей.
– С этим, скорее всего, мы и столкнемся на острове, – заключил Ричард, когда мы по одному вышли в главный салон. – Сочетание науки и магии.
– Нам предстоят трудные времена, – заметил практичный Джордж.
– Не только трудные, но и странные, – добавила Минди.
Джессика вдруг рассмеялась, и Донахью спросил, почему это ей смешно.
– Всякое новейшее достижение техники мало чем отличается от магии. – Джесс будто цитировала по памяти.
– Что-то знакомое… – стал припоминать я. – Откуда это?
– Это сказал писатель по имени Артур Кларк.
– Да, теперь и я вспомнил, – погрустнел Ричард. – Рауль, бывало, говорил в шутку: всякая новейшая магия мало чем отличается от достижений техники.
– Вот с этим – согласен.
– Еще бы! Ты же ими пользуешься.
В этот момент раздался сигнал внутренней связи: Хассан предупреждал о пятиминутной готовности. Наша работа не рассчитана на людей медлительных, ненавидящих спешку и нацеленных прожить больше сорока лет.
Пока мы пристегивались к креслам, Джордж выдвинул гипотезу: облачность и остров не обязательно связаны между собой. Остров может оказаться добрым беглецом, попавшим в ловушку злой облачности. Или же облачность – сама воплощение зла – пыталась сдержать зло еще большее. Ну нет, напряженная умственная деятельность не для мистера Ренолта. Обе гипотезы я оставил про запас, вопрос – пока открытым.
По мере приближения к границе облачности наш самолет стало болтать. Мне пришлось снять темные очки: всякий раз, как я выглядывал из окна, устрашающая черная аура пронизывала меня острой болью.
– Почти приехали! – раздался из громкоговорителя веселый голос. – Пожалуйста, воздержитесь от курения, переведите кресла в вертикальное положение! Сегодняшний фильм называется "Спасайся кто может!".
– Тоже мне, шутник нашелся! – проворчала Минди, скрючиваясь в кресле.
Внезапно в самолете стало темно – это на окна опустились металлические задвижки. Хотя в окна вставлен плексиглас в три раза толще обычного, – пожалуй, может противостоять атаке носорога, – считаю, никогда не лишне перестраховаться. В потолке загорелись лампы. Донахью озабоченно спросил:
– Если и ветровое стекло закрылось таким же образом, как же Хассан ведет самолет? По приборам?
– Ну конечно! – Джессика сидела с закрытыми глазами, аккуратно сложив руки на коленях.
– Но внутри облачности может ли он доверять показаниям датчиков?
В громкоговорителе раздался голос Хассана:
Благоразумный важен и учен,
Он для полета в небо не рожден.
– Бортовой компьютер контролирует работу всех навигационных систем, какими оснащен самолет: гироскопов, инерциальной системы наведения, гравитационных пластин и так далее. Примерно так, как наводится на цель МБР19. – Тон голоса изменился, стал более официальным: – Идем на сближение. Двести метров… Сто пятьдесят… Сто… Пятьдесят!
Подошвами своих армейских ботинок я ощущал слабую вибрацию в днище самолета, она все нарастала…
– Вот и прилетели! – Минди уперлась ногами в кресло перед собой.
– Мы внутри! – прохрипел громкоговоритель.
В ту же секунду в каждую клеточку моего организма ворвалась и поселилась там страшная боль, похожая на мышечную судорогу, только тысячекратно усиленную. Голова чуть не раскалывалась, кости захрустели от непосильной тяжести. Я упал вперед, пытаясь не дать голове развалиться, и повис на ремне безопасности. Самолет бросала и швыряла невиданная гроза, – казалось, она объединила в себе все бури и штормы мира. Шум моторов прекратился, сменившись ровным, пульсирующим рокотом. "Химические реактивные двигатели… – пронеслось в уцелевшем кусочке моего мозга. – Фантастически мощные… Слишком простые в устройстве, их нельзя испортить… сломать…"
Набираем мы скорость или сбавляем ее – не составишь ни малейшего представления. Борясь с приступами рвоты и безумия, я чувствовал себя то старым, то молодым, то увеличивался в росте, то уменьшался. Из носа брызнула кровь, я, кажется, запачкал форму… Искры статического электричества болезненно кусали каждую клеточку тела. Внутренности по чьему-то чудовищному капризу приняли фантастические, неимоверные формы; они извивались у меня под кожей, жили независимой от меня жизнью… Мои органы чувств странным образом перепутались между собой, я ощущал горький запах искусственного освещения в самолете, слышал прогорклую одежду на своем теле, ощущал прикосновение ароматов страха, ненависти, храбрости… Потом сознание отказалось повиноваться мне, мир закружился вокруг меня… И все началось снова.
Это продолжалось целую вечность, нарастало, терзало – казалось, больше не вынести… И вдруг пытка внезапно прекратилась… Мы обрели нормальное состояние… Я сидел в кресле обмякший, слышал ровный гул двигателей, понимал – мы все еще летим… Скрепя сердце я признал: облачность защищается эффективно. Любой непрошеный гость стал бы легкой добычей, болтаясь в этом филиале ада, абсолютно не в силах хоть как-нибудь себе помочь. Каким образом капитану Хассану удается контролировать полет – выше моего понимания. Для этого нужно быть роботом. Или жителем планеты Криптон.
– Страх-то какой… – пролепетала Минди; из-за кресла торчали только ее ноги. – В жизни не испытывала ничего подобного… разве что когда мы ставили эксперименты с ЛСД20 и ураном в лаборатории Университета Дьюка.
– А что… тогда… было? – Джессика задыхалась и ловила ртом воздух.
– Мозги из ушей полезли.
Джордж что-то простонал, я загундел ему в ответ, потом мы застонали дуэтом.
– Пилот… – прохрипел Донахью, с невероятным напряжением поднимаясь на ноги. – Надо… посмотреть…
– С ним… порядок… – выдохнула Джессика, вытирая следы рвоты со рта. – Абдул осторожен – перевел на автопилот перед самым входом в облачность.