2.
– В вашей организации у каждого из вас были клички? – осведомилась Василиса Васильевна, сверяясь с документами в ее руках. – Когда и как вы их получили?
– Верно. Клички, которыми нас когда-то назвали во дворе, так и остались с нами навечно, – подтвердил Юра. – Я всегда улыбался от уха до уха. Вот и получил погоняло Квага.
– Что это значит? – Неподвижное лицо Ивана Ивановича не выражало никаких эмоций, словно он нацепил восковую маску. – Объясните этимологию!
– Так звали персонажа из мультика. У нас у всех такие клички были. Я давно забыл, кто и когда так меня назвал. Но это уже было потом, когда Союз рухнул, и мы постарше были. Просто кличка прижилась, остальное меня не волновало. Сестра моя, Юля Гарина, как единственная девочка в нашей компашке, получила прозвище Гаечка. Ну, как в мультсериале, помните? – он невольно усмехнулся. – Ей это не нравилось. Но я упрямо так ее называл, желая позлить. Вот и привязалось.
– Насколько нам известно, в вашей преступной организации под названием «Бюро-89» было только четверо действующих членов, – уточнила Василиса Васильевна. – По какой причине вы не принимали в свои ряды новых людей?
Юра упрямо помотал головой:
– Не организации! Клуба по интересам. Но да. Нас действительно было четверо. Вася Кравчук жил в соседнем доме. Он, кстати, носил гордое прозвище Конан. Но только не потому, что был силен, как великий варвар с VHS-кассет. Нет, его так прозвали, потому что он все летнее время пытался загореть и ходил без одежды. Но его кожа словно отвергала солнце на генетическом уровне. Но он все равно норовил раздеться по пояс. Всех смешил – белый, худой, костлявый. Так и стал Конаном. Чисто стеб! Правда, за природную невезучесть и неаккуратность его надо было прозвать Рукожопом. За что бы он ни брался, все обязательно ломалось или приходило в негодность. С людьми еще хуже, его невезение словно зараза передавалось посторонним. Мы как-то выработали к этому иммунитет. А вот остальным не особо везло… Ну и самый важный человек в нашем Бюро – Никита Лосев! Его отец в начале девяностых крышевал несколько районов города и аэродром. За что его сына и прозвали Зигзагом.
– Хорошо, что вы сами начали говорить об этом. Значит, преступная организация существовала еще раньше? – На лице Ивана Ивановича появилась первая настоящая эмоция – хищная улыбка.
– Нет. Его отец не имеет к нашему Бюро никакого отношения. Но обо всем по порядку. Послушайте, а можно мне кофе? У меня и рассказ лучше пойдет.
Василиса Васильевна кивнула коллеге, и тот через три минуты принес только что заваренный ароматный кофе с молоком. Юра посмотрел на белую фирменную кружку со щитом и мечом, вяло улыбнулся такой мерчандайзинговой банальщине и поморщился после первого глотка. Горько. Но горячий напиток придал ему сил. Он заговорил снова:
– Знаете… Одиночество поражает, как вирус. Одиночество ощущается каждый день, каждый час, каждую минуту. Мы все в Бюро чувствовали одиночество. Хотя мы и дружили, и поддерживали друг друга, но мы никогда не забывали, что были отвергнуты и сверстниками, и обществом, в котором выросли. В этом причина того, что нас всегда было четверо.
– И в чем же заключался ваш конфликт с социумом? – поинтересовался Иван Иванович.
– А все идет оттуда, из детства. Как я уже говорил, в первое время все наши рассказы о том контакте в парке воспринимались с интересом, пусть и с улыбкой. Дети все же, мало ли о чем треплются… Нас слушали даже ровесники – слушали и кивали, будто верили… Потом и мы, и наше окружение стали повзрослее, и все в итоге тупо скатилось в банальную травлю. Даже когда мы об этом не говорили, нам специально все припоминали. Издевались, смакуя каждую деталь, о которой мы когда-то рассказывали. Мне и Юле было полегче, брат и сестра друг за друга горой. Как иначе. Зигзага до поры до времени обходили стороной из-за известного в городе отца. Гнобили за глаза и просто не общались с ним, сделав самым настоящим изгоем. А вот Конану доставалось больше всего. Его унижали все кому не лень.
– Так, так. И после этого вы создали свою организацию? – продолжала гнуть свою линию Василиса Васильевна. – Вы хотели отомстить? Когда это случилось?