Автоматический механизм закончил спуск и включил автономное освещение у входа. Вся четверка увидела черную надпись «COPENHAGEN» на белой балке. Две нарисованные черные вороны словно охраняли эту надпись с обеих сторон.
– Что за хрень? – удивился Юра.
– Копенгаген! – прочитала Гаечка вслух, поежившись от холода. – Может лучше пойдем отсюда?
– Если там не было света, значит никого нет, – сделал вывод Лосев. – Пойдем!
– А если дверь захлопнется? И мы останемся в ловушке? – забеспокоилась Юля. – Никто не знает, что мы тут!
Лосев нахмурился. Юля была права. Чертовски права. Обычно в фильмах в подобных случаях все очень и очень плохо заканчивается для любопытных молодых людей.
– Да. Пожалуй, ты права. Ладно, Гаечка, оставайся здесь. Если что, снова откроешь вход.
– Ну класс, Никита! – обиженно фыркнула Юля Гарина. – Спасибо, что оставляешь меня одну!
– Мы будем рядом! Только под землей, – улыбнулся Квага. – Если что – кричи, как маленькая девочка!
Юля ничего не ответила Юре. Она просто наблюдала, как трое самых близких ей людей спускаются в странное и наверняка невероятно опасное подземелье под названием «Копенгаген».
– Будьте осторожны! – крикнула она напоследок.
Ее пожелание эхом отразилось от бетонных стен. Никто не стал ничего кричать в ответ, лишь махнули на прощание рукой. Они прошли коридор. Свет от лампочек был тусклым. Некоторые уже не работали. Но фонарики пригодились и тут.
– Что же это такое? – удивленно спросил Квага, разглядывая стены.
– Да… – протянул Конан. – Как-то не похоже на элитное жилье депутата…
– Это тюрьма! – уверенно сказал Зигзаг.
– Что?
– Тюрьма, – спокойно повторил Лосев. – Я, можно сказать, в такой и сидел. Даже рисунки похожие.
Квага и Конан посмотрели на стену, где кто-то черной краской нарисовал весьма посредственные по качеству исполнения рисунки. Девушка за решеткой, паук, волк и череп с костями над надписью «Manonera».
– Странная тюрьма какая-то, – сказал Юра. – Где охрана, где заключенные? Никого при этом нет вокруг. Да и кто вообще делает тюрьму в бункере, спрятанном под дачей в Ленинградской области?
– Здесь кто-то очень спешно вывозил технику и мебель. – Конан указал на разорванные кабели соединения, ведущие к столам.
– Судя по всему, здесь был пост охраны, сюда подключались мониторы, – догадался Зигзаг. – Странно… Очень и очень странно…
– Господи… Зачем кому-то делать тайную тюрьму? – Квага даже поежился от этой жутковатой мысли.
– Вопрос в другом, – выдохнул Лосев. – Для кого эта тюрьма!
– Может, этот Ястребов – больной маньяк? – предположил Конан. – Поехавший на власти психопат. Вот и решил себе завести собственную тюрягу, пытать людей…
– Или снять свою версию «Пилы», – добавил Зигзаг. – Все может быть…
– Смотрите, а вот и камеры! – Юра высветил пустующее пространство.
Троица увидела три камеры для заключенных. Символично. И до ужаса страшно. Они зашли в каждую из камер. Пусто. Ничего. Все убрано и вылизано.
– Скорее сюда! – крикнул Квага из коридора.
Зигзаг и Конан забежали в соседнюю комнату. Она была большой и использовалась явно для собраний или чего-то подобного. В центре помещения стояли столы. И эти столы еле заметно светились. Ребята из Бюро были по-настоящему удивлены. Большая металлическая поверхность столов источала болезненно-желтое сияние.
– Смотрите… – указал пальцем Юра.
– Этого не может быть, – сказал Лосев, смело зайдя в комнату.
– Стой! – рявкнул Конан. – Вернемся за счетчиком Гейгера!
– Нет! – нервно хохотнул Никита. – Вы не поняли? Это же фосфор! Гребаный фосфор! Как на наших выездах.
Они осторожно подошли к столам. С близкого расстояния стало понятно, что это действительно фосфор. На столах светились еле заметные частички зеленоватого вещества.
– И как это получилось? – удивился Конан. – Они все убрали, а следы фосфора оставили?
– Не знаю, – пожал плечами Лосев. – Столы металлические, если в металле есть царапины, то что-то могло просто там застрять…
– А вдруг здесь есть тайник? – Квага начал осматриваться. – Еще одна скрытая ниша? Или еще один бункер?
– Скорее сейф! – предположил Никита. – Давайте простучим стены. Есть ли пустоты. Может, они опять же закрасили кнопки.
Полчаса ушло на то, чтобы осмотреть три камеры, два больших холла и коридоры. Пусто. Ничего, кроме гнетущей обстановки, тяжелого спертого воздуха и жуткого холода.
– В камерах ничего, – отрапортовал Кравчук.
– У входа тоже… – сказал Юра.
– И на посту охраны с центральной комнатой тоже, – тяжело выдохнул Лосев и поднял взгляд на потолок. – Смотрите-ка, тут есть шахта вентиляции и батареи.