– Тебе надо немедленно позвонить в гостиницу, – потребовала Барбара. Генри набрал телефон «Адлера», и по его лицу она поняла, что они скорей всего проворонили долгожданный звонок.
Она подошла к окну и задвинула шторы, однако тут же снова раздвинула и в щелочку оглядела зацементированную площадку, по которой, согнувшись против ветра, брела одинокая фигура. Из тени противоположного дома ей навстречу двигалась другая. Они сходились, словно между ними существовала договоренность, но так и не остановились, хотя едва не коснулись друг друга.
– Что там делается снаружи? – поинтересовался Генри. – Акробаты опять там?
– Никого, кроме двух стариков, – ответила Барбара, – никаких рокеров.
– Акробаты еще, наверное, сидят в своей пивной, – заметил Генри и поставил на столик у тахты кока-колу и ром, пригласив жестом сестру сесть рядом. – Если зазвонит телефон, ты подойдешь.
– Нет, ты.
Шум мотора заставил обоих прислушаться, Генри подошел к окну, выглянул и сказал:
– Буше приехал, мой сосед, это был его «Харлей Дэвидсон».
– Он тоже один из них?
– Из кого?
– Ну из тех, кого ты называешь акробатами.
– Нет, Буше в полном порядке, он владелец химчистки, с ним можно разговаривать.
– А с теми, с другими, – спросила Барбара, – с теми ты когда-нибудь пытался поговорить?
– Вот именно, пытался, но на этом все и закончилось. Они не слушают. Они просто не умеют слушать, а если открывают рты, так только чтобы извергать оскорбления или угрозы. Хотел бы я послушать, как они разговаривают со своими девчонками.
– Но такого же не должно быть, чтобы человек, идущий к тебе вечером в темноте, испытывал страх.
– Ты права, что-то должно произойти, и я уверен: что-то произойдет, но без всякого насилия.
Когда зазвонил телефон, Барбара бросилась к нему, словно ястреб; она невольно повернулась к брату, подозвав его поближе, чтобы он по возможности тоже слышал разговор, потом ответила кому-то, назвав свое полное имя и фамилию, и проговорила, делая паузы:
– Да, вы попали по адресу… Он дома… Подождите, я передам… Вы можете все сказать ему самому… Что-что? Понимаю, я ему передам… Спасибо за звонок.
Она повесила трубку и вопросительно посмотрела на него:
– Ты все понял?
– Я понял только одно: тренировка, музыка в трубке играла слишком громко.
– Я должна тебе передать, что в среду тренировка не состоится, теперь только в четверг.
– Он назвался, тот, кто звонил?
– Герман, я поняла Герман, это ведь, кажется, ваш вратарь?
– Да, это наш вратарь. Великий игрок, он ловит шайбу, даже если она летит на него со скоростью восемьдесят или сто километров в час!
Ограничившись равнодушным «прекрасно», Барбара вытянулась на тахте и осталась лежать с открытыми глазами.
То, что Паула была вне себя от ярости, Генри понял, как только вошел в бюро находок. Перед ее письменным столом стоял мужчина в модном плаще, черные очки его были сдвинуты на середину головы, манера держаться была снисходительно-вызывающей. «Один из тех типчиков, – подумал Генри, – которые привыкли, что все их желания немедленно исполняются». Он подошел к Пауле, угадав, что может быть полезен ей:
– Я могу помочь?
Паула указала на мужчину, а потом на формуляр заявления о потерянной вещи с лежащей сверху шариковой ручкой и пояснила, что господин считает излишним заполнять графы:
– Господин заявляет о пропаже связки ключей и надеется, что она попала к нам и он может сразу забрать ее.
– Связка ключей! – повторил, театрально вздохнув, Генри. – Вот опять, – и, обращаясь к мужчине: – Боже мой, как подумаю, сколько их поступает к нам! Такое впечатление, что людям доставляет удовольствие терять ключи, в настоящее время у нас на полке лежит их не меньше десятка.
– Прекрасно, – уверенным тоном произнес мужчина, – значит, вам не составит труда показать мне то, что вы нашли.
Паула постучала указательным пальцем по бланку заявления, Генри понял ее без слов и пояснил клиенту:
– Сначала вам надо это заполнить, вы можете все сделать не спеша.
– Но с какой стати? – сердито спросил мужчина.
– У нас так принято, – ответил Генри, а Паула добавила:
– В соответствии с инструкциями.
Словно желая помочь раздраженному посетителю, Генри взял ручку и с серьезным видом начал игру в вопросы – ответы:
– Итак, такого-то числа я потерял – что? – связку ключей, – он вписал слова «связка ключей» и двинулся дальше. – В поезде, следующем – куда?
– В Бамберг.
– Итак, Бамберг. Время отправления?
– Около девяти.
– Поточнее, пожалуйста.
– Ну хорошо, в восемь пятьдесят семь.
– Номер поезда?
– Понятия не имею.
– Хотя бы название?
– Откуда мне знать?
Генри чувствовал, что незнакомец считает его вопросы издевательством, но неумолимо продолжал свою игру, и лишь от Паулы не укрылось, что это доставляло ему удовольствие. Она с огромным трудом сдерживалась, заставляя себя оставаться серьезной, когда Генри задал вопрос о предполагаемом месте потери. Прерывая вопросы многозначительными паузами, он перечислял:
– В поезде? В вагоне-ресторане? На перроне? В зале ожидания? Или, может, в билетной кассе?
Мужчина затряс головой, недовольно выхватил из рук Генри бланк и, лишь удостоверившись, что тот действительно придерживается официальных вопросов, раздраженно бросил:
– С вами с ума можно сойти, откуда мне знать, где я потерял ключи? Ну и вопросики вы задаете!
– Даже если вы этого не знаете точно, – спокойно возразил Генри, – то, быть может1, у вас есть какие-нибудь предположения. Иногда и это может навести нас на след.
– Ну хорошо, напишите: на перроне, у телефонной будки. Там есть всего одна, недействующая.
Генри записал ответ целиком, в то время как клиент бросал жалобные взгляды на Паулу, надеясь получить от нее моральную поддержку, хотя бы утешение типа: «У нас так принято, войдите в наше положение, в конце концов, все это делается ради вашего блага».
Все, даже самые мельчайшие детали и подробности, которые требовалось указать в графах заявления, были получены с многострадального клиента, под конец Генри заставил его дать точное описание связки ключей – их количество, особые приметы, брелоки, он записал все сведения и дал расписаться мужчине. Тот опять сокрушенно покачал головой, не в силах понять, почему Генри только сейчас, после этих докучливых расспросов, встал, исчез между стеллажей, поискал там, что-то проверил, удивленно присвистнул и наконец вернулся сразу с несколькими связками на выбор:
– Итак, которая из них ваша?
Ни секунды не колеблясь, мужчина взял кожаный футляр, потряс его, пока оттуда не вывалились несколько ключей, а вместе с ними массивная сова и маленькая фотография толстощекой девочки, размером не больше почтовой марки; кроме того, на кольце висела цепочка, а на конце ее была закреплена поцарапанная пуля.
– Вот мои ключи, – объявил мужчина, не удержавшись от замечания: – Почему нельзя это было сделать сразу?
Генри взял у него ключи, спокойно ощупал их, покрутил и подробно осмотрел сову:
– Она из золота?
– Разумеется, – хмыкнул мужчина.
– А этот ключ с зубчиками?
– От гаража.
– А вот этот, плоский?
– От моей городской квартиры.
– А этот, стало быть, от машины?
– Так оно и есть. Кстати, девчушка – моя дочь, если вас интересует и это, ее зовут Ангелика, ей шесть лет. – Последнюю фразу мужчина произнес с вымученной иронией, но Генри сделал вид, что не заметил этого, и в такой глубокой задумчивости ощупывал пулю, что пропустил мимо ушей его вопрос: – Этого достаточно? – Он не среагировал и на следующий вопрос клиента: – Я могу теперь забрать свои ключи?
Осматривая пулю, он произнес:
– А это, по-видимому, воспоминание не слишком приятное.
– Угадали, – ответил мужчина, – и чтобы вы точно знали, воспоминание о последней охоте – рикошетом угодила под левую лопатку. Ну а теперь отдайте мне наконец мои ключи, с меня уже достаточно.