«Евреи несовместимы с национал-социализмом, потому что они либо капиталисты, либо коммунисты. Именно поэтому мы должны радикально решить еврейский вопрос. Мы не хотим убивать евреев, но нельзя позволить, чтобы еврейский капитал с каждым днем все сильнее опутывал Словакию своими щупальцами. Мы больше не можем мириться с тем, что наша экономическая и торговая жизнь отравлена еврейским духом, и не можем допустить, чтобы наши литература и искусство оставались под их влиянием. Говорят, что евреи необходимы для деловой жизни и потому их нужно терпеть. Это совершенно неверно. Мы можем без них обойтись, так что я больше не хочу слышать о том, что нам без них никуда»24.
Собравшиеся приветствуют Туку во время исполнения национального гимна после его речи25
На следующий день Шанё Мах произнес речь под названием «Меры в отношении евреев», выдержанную в том же угрожающем тоне.
В то же время внутри словацкого епископата становились все более натянутыми отношения между сторонниками Тисо и нацистами и теми, кто считал неприемлемыми их позицию и заявления. Один из самых рьяных приверженцев Тисо, каноник Кёрпер, занимал различные государственные должности, в частности он был депутатом парламента, капелланом Глинковой гвардии (военизированного крыла Словацкой народной партии – эта так называемая президентская гвардия существовала с 1938 по 1945 год) и чиновником министерства народного просвещения. Кёрпер стал объектом нападок со стороны влиятельного в Словакии католического журнала «Католицки Новины», который финансировался епископатом. В одной из статей священник обвинялся в том, что бесстыдно наживался на своих государственных должностях26. Хотя он был одним из ключевых союзников Тисо, нацисты отвернулись от него. Опала Кёрпера неожиданно предоставила им возможность избавиться не только от него самого, но и от многих католиков, работавших в государственных ведомствах.
Поверенный в делах Бурцио все это предрекал. В очередной депеше он сообщал, что рано или поздно национал-социалисты устранят всех католиков, даже тех, кто им симпатизировал и разделял их расистскую идеологию.
Работая в посольстве Италии при Святом Престоле, командор Бабушо всегда передавал в Бюро сведения из первых рук. Он не колеблясь делился своими отчетами по ситуации в Словакии:
«Национал-социализм непросто совместить с принципами Глинки (основанными на католицизме) и внедрять в стране, где церковь, религия и священники всегда играли первостепенную роль… Протекция со стороны нацистской Германии не может осуществляться частично: это целостная система, которая организует жизнь страны во всех деталях. Нужно либо принять ее целиком, либо полностью от нее отказаться»27.
Новое обострение ситуации в Словакии произошло 21 января 1941 года, когда Тука провозгласил «Словацкую национал-социалистическую программу», состоявшую из четырнадцати пунктов. Название было лишь дымовой завесой, которая должна была создать впечатление, будто страна действовала совершенно независимо, не разделяла нацистских крайностей и не намеревалась, по словам самого Туки, «устранять евреев». Однако, как показали дальнейшие события, в своих публичных выступлениях непреклонный президент Тисо, разумеется, лгал.
Экземпляр этой программы, опубликованной в близком к нацистам журнале «Словакише Рундшау», попал в Бюро. Кто-то – возможно, сам кардинал Мальоне – подчеркнул красным карандашом пункты 13 и 14.
«13. Религия, служащая основой любой нравственной жизни, пользуется защитой государства. И служители Господа будут получать от государства жалование. В соответствии с элементарными принципами социальной справедливости доходы священников должны делиться между всеми служителями данной религии. Словацкое духовенство всегда было орудием словацкого национализма. У словацких священников всегда было словацкое сердце, они доказали это в прошлом, доказывают сегодня и будут доказывать в будущем».
Слова «в будущем» здесь далеко не безобидны. Подрывая традиционные идеалы словацкого национализма, они подслащивают новую идеологию и жестокость нацизма. При новом словацком порядке религия, быть может, будет находиться под защитой, но в обмен она должна будет придерживаться общей линии.
Название четырнадцатого пункта, лишенное какого-либо политического флера, было предельно откровенно: «14. Окончательно решить еврейский вопрос»28.