Буквально полчаса до точки невозврата.
— Сам скажешь, где вещь? Или их, — кивнув в сторону мамы и Анели, — правда, складывать по очереди у тебя на глазах? Ну, до чего ж мужики дебилы, великая мать… только шантаж, и никогда никакой разумной договоренности!
Они не должны его получить. Зеленый эмалевый жук с молдавитовой спинкой. Да, с ним всё происходит куда быстрее, но он продержался пять лет и получил последний подарок — возможность поговорить с Элой. И за это остро был благодарен сейчас покойной госпоже Малгожате, откуда бы та его ни взяла.
Овод разлепил узкую щель рта, они с Паоло стояли у дверей, перекрывая вход:
— Тянешь время, Джуд. Вали их и пошли. Если ты хотела воздаяния за сестер — вот оно, воздаяние. Кончай выродка.
Но та обернулась к говорившему и окрысилась так, что тот аж попятился:
— Он что-то взял у убитой. Я не знаю, что это за вещь, но она должна быть где-то здесь. И мы найдем ее.
Тянуть время. Не подпускать их к Анеле:
— Нет тут ничего вашего. Я ее… потерял.
Джуд усмехнулась:
— Старый, завязывай врать, тебе не идет. Такое попросту не теряют. А хочешь, я тебя отпущу, если отдашь?
— Убьешь их сам — дадим тебе шанс, — осклабилось одно слепневое рыло, кивнув в сторону женщин.
— Может быть, даже дадим возможность загладить вину, — согласилось другое.
Для эффектных фраз нужен поставленный дикторский голос, сейчас он не мог им похвастаться. Сел, как смог, прохрипел у них из-под ног:
— Не всякая жизнь стоит того, чтобы ее жить.
— Однако… Смелый какой.
— Руки отпустите, тогда поговорим.
— То есть, я похожа на дуру, по-твоему, — усомнилась Джудит. — Вот как эти два тупака… какое руки, тебя ж потом не удержишь. А вы — еще попредлагайте ктырю развернуться, ага… познакомитесь со мной поближе, все четверо.
Значит, самую малость, самую малую малость она понимала — и боялась.
Запах ветра и смерти, сказал Строцци.
Токсин уходил волнами, но все еще забивал дыхательные пути. Долго внятно говорить не получалось. Закашлялся, но через кашель спросил Паоло:
— Тебе-то она зачем, человеческий придурок? Она ж сожрет тебя, не поморщившись…
— Заткнись.
И черный таким жирным взглядом впилился в Джуд, что стало ясно — не дает, обещает. Ну да, подманит, как пить дать, и пообедает. Против самки своего вида у мужчины почти нет шансов там, где дело касается секса. А эта точно решила сожрать. Причем, по-видимому, всех.
— Паоло…
— Я не Паоло.
— Зачем тебе тьма, человек?
Тот навел на Грушецкого глаза, пустые, блеклые, сосредоточенные, как два ствола:
— Ты ничего не понимаешь. Она сможет сделать меня таким, как ты. Таким, каким не смог стать ты. Намного сильней.
— У меня для тебя плохие новости… Не выйдет. Таким надо родиться. Даже у меня вон не получилось.
Тот только криво улыбнулся. Холодная улыбка, просто складка на коже лица. Провал рта как дыра в преисподнюю:
— Я моложе. У меня получится.
Ну да, убежденный борец со злом обычно прямой пособник зла. Гонза прищурился и увидел, как из человечьих черт на миг мутно расцветает слепень. Резцы едва показались и тут же убрались в обезличенность человеческого рыла бывшего егеря-калабрийца. Интересно. Так тут еще и перерождение возможно, оказывается, у особо талантливых… Всего-то и надо — убивать. Много убивать, по приговору закона, исключительно виновных. И вместе с тем меняться день за днем. Жаль, о своем открытии Новаку он сообщить уже не успеет. Любопытно, они там знают или это заявка на ученую степень по энтомологии? Фигасе, какая дурь лезет в голову на грани смертной тени.
Но был у него и джокер, о котором никто не знал. Часы на стене.
Глава 27 На взлете
Точка невозврата прошла.
Он не доложился сегодня Строцци благодаря затянувшемуся свиданию с liebe. Полчаса, нужны всего-то полчаса от пропущенного времени созвона — и явится Луиджи с ребятами. Но времени, времени не было.
У Джудит его не было тоже. Подошла, пнула в бок. Цепочка на щиколотке, курва мач, с этим эротическим кинком он точно распрощался надолго.
— А почему ты не хочешь попробовать, а? Давай, покажи, на что способен. Ты ведь уже убивал, и тут справишься. Эти даже не будут дергаться, доверятся тебе…
— Я никого не убивал.
— Говорить можешь что угодно. Ведь все равно это будет вранье. Напомнить? Пять лет назад, в Праге. Сперва самка человека, затем, для разнообразия, самка твоего вида. И еще ты ее обокрал.
Он видел ошеломленное, помертвевшее лицо Анельки. И не позволил себе взглянуть на мать, это доконало бы, сейчас нужно отключить эмоции.