Он представился и заявил, что вообще-то является специалистом по голландцам семнадцатого века, поэтому не очень разбирается в скульптуре. И вообще только что прибыл сюда, а почти все остальные сотрудники находятся в отпуске. То есть, извините, в годичном отпуске для научной работы. Но Коллинз горел желанием помочь, если, конечно, у Флавии не столь сложный вопрос.
— Бернини, — сказала она.
— О, — произнес Коллинз.
— У нас есть основания полагать, что бюст Пия V работы Бернини был незаконно вывезен из страны. Хочу знать о нем как можно больше. Владельцы. Где до этого находился. Неплохо было бы также взглянуть на фотографию.
— Бюста? — воскликнул юноша. Он был явно заинтригован. — А это имеет какое-то отношение к убийству мистера Морзби, о котором пишут все газеты?
Флавия кивнула.
Сообщение вызвало у Коллинза припадок бешеной активности. Он вскочил и бросился к двери, собираясь сразиться с архивной системой, и обещал вернуться, как только что-нибудь раздобудет.
— А времени на это может уйти немало, — сказал он, уже стоя в дверях. — Здесь так много этих Бернини. А уж что касается файлов… короче, можно было бы организовать все гораздо лучше. Но человек, составлявший документы, держал все в голове. Он умер в прошлом году, так и не передав никому этой системы.
Флавия уселась в кресло и принялась любоваться видом из окна, решив, что еще одна чашка кофе будет, пожалуй, уже лишней. Нет, желудок у нее крепкий, но не стоит испытывать судьбу.
Коллинз, как ни странно, вернулся довольно скоро, торжествующе размахивая тоненькой коричневой папкой.
— Просто повезло, — сообщил он. — Вот, раздобыл кое-что для вас. Больше, чем ожидал. Правда, данные немного устарели, но все лучше, чем ничего.
— Это не важно, — заметила Флавия, сгорая от нетерпения. — Все сгодится. Давайте посмотрим.
Коллинз открыл папку, и Флавия увидела в ней всего лишь два листка бумаги, пожелтевшие от времени и сплошь испещренные крохотными буковками. Почерк было практически невозможно разобрать.
— Вот, пожалуйста. Вообще-то это довольно любопытно. Согласно этому документу, бюст проходил через наш музей в тысяча девятьсот пятьдесят первом году. Но пробыл здесь недолго. Прилагается описание бюста папы Пия V работы Бернини. Был доставлен сюда таможенной полицией для осмотра.
Он покосился на Флавию, та смотрела на него, изумленно расширив глаза.
— Датируется третьим сентября тысяча девятьсот пятьдесят первого года, — продолжил Коллинз. — Огромный энтузиазм, подробнейшее описание. Вывод: данная работа, вне всякого сомнения, принадлежит самому мастеру и является национальным достоянием. Вот так.
Флавия нетерпеливо выхватила документ у него из рук и долго и недоверчиво рассматривала его.
— Видите, там еще такая странная приписка в конце?
Коллинз перевернул листок и указал на строчку, выведенную тем же самым почерком. Флавия прочла:
— «Снято с баланса музея Э. Альберджи. Девятое сентября тысяча девятьсот пятьдесят первого года». И подпись. Что сие означает?
— Да только то, что там написано. В музее решили, что это скульптура им не нужна, и Альберджи санкционировал ее изъятие.
— Но почему именно Альберджи?
— Энрико Альберджи работал здесь хранителем отдела скульптуры на протяжении многих лет. Именно он и вел всю документацию. Пользовался огромным авторитетом. Человек с отвратительным характером, но специалист высочайшего класса. Ни разу не сделал ни единой ошибки, наводил страх и трепет на всех сотрудников. Принадлежал к породе старых коллекционеров, таких сейчас днем с огнем не сыскать. Впрочем…
— Погодите. Что он коллекционировал?
Молодой человек пожал плечами:
— Понятия не имею. Ведь это было до того, как я сюда поступил. Но он считался экспертом по барочной скульптуре.
— Тогда расскажите мне об этом отчете. Что он означает?
Коллинз снова пожал плечами:
— Не знаю. Я не специалист в этой области. Очевидно одно: Альберджи признал подлинность этой скульптуры, однако музей ее не принял.
— Но почему?
Коллинз тихонько застонал.
— Я не тот, кто может ответить вам на этот вопрос. Попробую найти единственное понятное мне объяснение. Оно связано с итальянским законодательством. Если вещь была вывезена контрабандным путем, ее можно конфисковать в пользу государства. И тогда музей пытается приобрести эту вещь, в противном случае она пойдет с молотка.
— Но почему музей не захотел приобрести еще одного Бернини?
— Не знаю. Вообще в этом документе много неясного. Очевидно, Альберджи приобрел бюст для себя. Во всяком случае, владельцу он возвращен не был.
— А кто владелец?
Молодой человек достал из папки еще один листок бумаги. Это была копия письма, напечатанного на машинке и датированного октябрем 1951 года. В нем говорилось, что в данных обстоятельствах, о которых хорошо осведомлен владелец, бюст не может быть возвращен, и все дальнейшие споры по этому поводу просто бессмысленны.
Письмо было адресовано Гектору ди Соузе.
— Да, очень интересно… — протянул Боттандо, почесывая живот и размышляя над тем, что сообщила ему Флавия. — Ты считаешь, Альберджи так понравился этот бюст, что он сунул его себе в портфель и унес домой, где он и оставался, пока примерно месяц назад их не обчистили?
— Не знаю. Но здесь отчетливо прослеживается связь. Я твердо знаю одно: в тысяча девятьсот пятьдесят первом году бюст принадлежал ди Соузе и был конфискован. О том, что произошло после этого, представления не имею. Он мог даже со временем вернуть его и выжидать, когда представится очередной шанс.
— Что маловероятно, верно? Я хочу сказать, для человека с таким характером, как у ди Соузы, подлинный Бернини — это же золотая жила, а он вовсе не так уж богат. Просто не представляю, что он мог просидеть на потенциальном мешке с золотом все эти сорок лет или около того.
— Ну, разве что боялся привлечь к себе внимание, продав его, — вставила Флавия. — Это все объясняет. Должно быть, он ждал, когда умрет Альберджи.
— Верно. Но ты ведь не думаешь, что именно так оно и было?
— Не думаю. Морелли считает, что ди Соуза удивился, услышав объявление директора. Скорее всего та таинственная семья была не в состоянии оценить эту вещь. Следует выяснить, кто его украл, вот что главное.
— Ну а в чисто хронологическом смысле? Все совпадает?
Флавия достала свой блокнот с записями, протянула Боттандо. Тот отмахнулся. Он верил ей на слово.
— Вообще-то совпадает, — заметила она после паузы. — Насколько я понимаю, ограбление произошло за несколько недель до того, как ящик с бюстом вывезли из страны.
— Но если ди Соуза украл его или же был владельцем, то вряд ли он удивился бы тому, что бюст появился в музее Морзби.
— Может, он просто встревожился, услышав, как об этом объявляют публично? В присутствии Аргайла. Ведь первое, что тот сделал, — позвонил мне и обо всем рассказал.
Некоторое время Боттандо сидел с задумчивым видом, поглядывая в окно на большие часы церкви Святого Игнасия.
— Если бы там не оказалось Аргайла, мы бы так ничего об этом и не узнали. И нас бы не подключили к расследованию. Тебе это может показаться совпадением. Проблема в том, — добавил он, — что наследник Альберджи не может подтвердить, что бюст был украден. Придется ждать, пока его найдут американцы, и затем идентифицировать.
Флавия кивнула.
— Но это, разумеется, нисколько не проясняет факта, почему его украли во второй раз, Здесь что-то не сходится. Если он был подделкой…
— А разве мы можем быть уверены, что не был? — возразил Боттандо, по-прежнему не сводя взгляда с часов. — Просто я хочу подчеркнуть: единственное свидетельство его подлинности — это отчет, написанный сорок лет назад уже умершим человеком. Кстати, умер он как нельзя вовремя, в прошлом году. Разве не ты говорила, что у ди Соузы были тесные отношения с тем скульптором, как его?