Богатыри были аховые, с вислыми животами и задами, с жидкими мускулами. Долго лидировал липчанин, подтянувшийся десять несчастных раз. А Сосницын-второй сподобился всего на три подъема. И вдруг блеснул щирый украинец, нашелся на закате, когда затрещали цикады.
Он стоял до поры рядом с красивой девушкой-молдаванкой, хмыкал и «тюкал». А потом снял тенниску, сунул ее как бы между прочим молдаванке и сказал: — Будь ласка, подвиньтесь, москалику. Вперед, Дрогобыч!
Торс у него ходил буграми, сатанински, волосы вороновые, а глаза синие. Лет ему тридцать пять, на вершине человек. А у молдаванки на погибель впечатлительным — стать нимфы, волосы чистый лен, глаза кофейно-карие. Хорошо они смотрелись на пару, на ревность мужчинам и женщинам, как герои французского фильма про страстную любовь.
Уцепился он за перекладину и отхватил без натуги быстрых двадцать пять подъемов. Опустился на землю и сказал ровным голосом: — Ласково просимо, дорогие москалики!
Молдаванка, умышленно наклоня голову, подала ему тенниску.
— Дякую, меня зовут Павло, а вас, дивчиночку? — спросил щирый.
— А меня Маргарита, — ответила молдаванка.
То есть они не были знакомы, отлично.
А народ, сермяжная Русь, почтительно приуныл. Жены запрезирали мужей.
Сосницын переминался чуть в стороне, обсыхая после горячего душа. Задержался он Из-за молдаванки. Он не собирался соревноваться, но девушка-молдаванка, но честь россиянина… Взыграл в нем задор победителя, проснулся. Обнажаться не стал, молча подошел и подтянулся двадцать шесть раз.
Выполнил задачу, встал — руки по швам и сказал щирому: — Ермаковск, Российская федерация!
Без вызова (мол, Крым — исконная российская земля!), корректно, уважая ту незалежность. Но кто-то, конечно, бездумно завопил: — Наш победил, сибиряк победил! Сибиряк-медвежатник!
Цикады смолкли. Щирый побагровел.
— Та я ж не знав, що… я бы больше подтянулся!
— Давай, дружище, — сказал Сосницын, — ставлю коньяк, самый дорогой!
Красавец повторил попытку, но явно не восстановился, занервничал и остановился на двадцати разах. Сосницын мог почивать на лаврах, он знал, что ему теперь, может быть, и десятки не выдать. Но при девушке его повлекло в разнос. Он девушек не обнимал целую вечность.
Зря силы тратишь, сказал ему внутренний голос, пора домой, в Ермаковск.
Подпрыгнул, свистнул и пошел качаться. И тут, на его счастье, перекладина сорвалась, столбик обломился — не выдержали его медвежьего веса. Да-дах!
— Знай наших, ай да сибиряк! — заговорили люди, а щирому подпустили: — Тю-ю, тю-ю…
В общем, двойная победа, обидная для дрогобычского силача. А поведи он себя поскромнее, не «тюкай»? А не случись тут электрическая молдаванка?
Молдаванка с большим любопытством глянула на Сосницына. Ничего себе, ветеран жизни. Невзначай поправила локоны и пошла куда-то вглубь пансионата, скрывшись между дачками.
Сосницын с украинцем запечатлели ее уход и подали друг другу руки, снимая политическое напряжение.
Сосницын предложил выпить коньяку, и тот согласился. Они выпили на двоих бутылку «Нового света», закусили спелой алычой, с шиком подбирая ее с земли, поговорили про Карпаты, учтиво разошлись во мнениях о Косичке, похвалили красоты Львова, промолчали про Крым и попрощались.
Сосницын собрался домой. Амуры с молдаванкой могли бы достойно, гармонично завершить его досуги.
С утра пораньше, после обстоятельной силовой зарядки, Сосницын отправился на пляж. Поддувало, зеленеющее море пенилось и шипело. По всему горизонту, в шахматном порядке, по нему болтались корабли. Сосницын насчитал их двадцать семь штук.
Молдаванка с подругой, хорошенькой брюнеткой, лежали на одном алом покрывале и отчаянно зябли после купания. Павло сидел перед ними на песке, красуясь копченой шкирой та грая мускулами. Взор его туманился, пропадал парубок за карие очи.
До чего привлекательный был парень! Сосницын не мог разобрать, что для него важнее: овладеть молдаванкой или победить в споре за нее этого отборного кобеля. Чем он занят в своем Дрогобыче, не жиголо же он, коль западает на юных очевидных бесприданниц? Или там он жиголо, а здесь отдыхает от трудов праведных? Надо было спросить вчера, за коньяком. Правды бы не сказал, но и не скрыл бы ее от Сосницына.
Он здесь, и это удобно — не нужно специально знакомиться, Игорь подойдет к нему, а не к девушкам. А стежка к молдаванке откроется сама собой. Локоны она вчера поправляла для него, со смыслом, подсказала-обнадежила.