В кабинете директора было очень светло и пыльно. Выгоревшие обои и афиши прошлых лет скрывали под собой ещё более выгоревшие обои и афиши совсем давно прошедших лет. В кресле сидел человек, который, уже будучи на пенсии, младенцами нянчил каждую из «Журавушек». За столом сидела мумия человека, который видел ещё первые обои своего кабинета, уже находясь в таком засушенном состоянии. Юрию Григорьевичу даже показалось, что от кресла директора до его плеч тянулась густая паутина.
– Оптимизация, – прозвучал хриплый голос директора. – Бумага пришла, сокращают штаты. Я принял решение сократить, то есть уволить тебя.
Юрий Григорьевич настолько был поражён услышанным, что начал что-то говорить невпопад, чтобы потянуть время и собраться с мыслями. Но собраться с мыслями не удавалось, так как ему мешал собственный голос.
– Как же так? Я же всю жизнь работал как белка в колесе, а тут сокращение! – тараторил он беспомощно. – И почему я? Почему меня?
– Ну как почему, – ответил директор. – Во-первых, я принял решение, а во-вторых, давай будем откровенными, ты стал уже совсем старый.
Эти слова прозвучали как приговор. Юрий Григорьевич не помнил, как вышел от директора, забрал гармошку и побрёл в сторону дома, не находя сил дышать глубоко. Оторопь сковала его мысли, и горькая обида расплылась чёрной краской в душе. Он опомнился, когда уже шёл по улице, мороз студил его распахнутую грудь.
– Как же так? – спросил он себя в растерянности. – Новогодние праздники на носу, детские ёлки, а клуб без гармониста. Наверное, включат фонограмму.
Он прошел ещё несколько дворов.
– А где же теперь репетировать? – спросил он снова, и молния осознания поразила его туманную голову. Всё кончено. Не с кем и незачем теперь репетировать. Он больше не увидит публику, сидящую в креслах ровными рядами. Не будет выступать на сцене, где он был так счастлив, точнее свободен. Да что там греха таить – свободен и счастлив одновременно. А теперь всё, кончилось его счастье быть свободным человеком. На некоторое время ему показалось, что мир вокруг стал чёрно-белым.
– Григорич! – услышал он недалеко. – Григорич, здравствуй, дорогой! Ты не подумай, я бы и не спрашивал, но вот тебя увидел, и дай, думаю, спрошу.
Перед Юрием Григорьевичем стоял Алексеев, друг детства, да и всей жизни.
– Ты же у меня до зарплаты занимал, так уже больше месяца прошло, или не платят больше артистам, а?
Они обнялись. Юрий Григорьевич и правда забыл вернуть долг, но лишь потому, что денежные вопросы его всегда интересовали в последнюю очередь. Теперь же он ещё острее почувствовал боль сегодняшнего увольнения, потому что отдавать долг было нечем. Пришлось рассказать, что его уволили, но он обязательно отдаст, как только сможет. Алексеев пригорюнился, так как собирался в субботу идти на день рождения к внучке и рассчитывал купить подарок в ближайшие дни.
– Да, Григорич, – с упрёком начал Алексеев. – А ведь я же тебе предлагал прошлой весной идти к нам в контору сторожем. Там не сокращают, был бы при деньгах. Сутки через трое – мечта, а не работа. Такую должность прозевал! И что ты будешь делать со своей гармошкой, милостыню просить пойдёшь?
– Ну хватит, – грубо перебил его Юрий Григорьевич. – И так тошно, ты ещё. Сказал отдам – значит отдам, – оборвал разговор и пошёл своей дорогой.
– Так ты и месяц назад говорил, что отдашь с зарплаты, а уже больше месяца прошло, – обиженно ворчал Алексеев в спину товарищу.
Ссора с другом добавила масла в огонь. Юрий Григорьевич зашагал быстрее и не заметил, как его настроение из пассивного отчаяния переросло в деятельную раздражительность, а потом и в злобу. В голове вертелись слова директора о том, что он стал старым, упрёки Алексеева, долг и эта саркастическая фраза «милостыню просить пойдёшь». В таком настроении Юрию Григорьевичу стало тяжело оставаться наедине с собой. Недалеко была автостанция, там всегда было людно, и он решил отправиться туда, чтобы просто побыть среди людей.
На автостанции людей почти не оказалось, бегали собаки, и лавочки были засыпаны снегом, так что и посидеть было не на чем. Юрий Григорьевич, чтоб отвлечься от своих мыслей, стал просто смотреть на прибывший автобус. На здании автовокзала висел рупор, который женским голосом объявил.
– Прибыл транзитный автобус Ставрополь – Ростов-на-Дону. Стоянка автобуса пять минут.
Водитель вышел из автобуса и крикнул в сторону рупора:
– Какие пять минут, там дорогу замело, и так опаздываем, ехать надо! – взяв под мышку пачку документов, он побежал отмечаться в диспетчерскую.