— А чего в немецкое платье одет, если наш?
— Что нашел, в то и облачился, не с голым задом по лесу шастать.
— А далеко отсюда тебя басурмане погоняли?
— Не знаю, три дня лесом шел. Вышел к реке. Слава Богу, вас встретил.
— Кто-то спасся кроме тебя?
— Откуда я знаю? Налетали всадники, в халатах, обоз пограбили, людей погнали. Я в лес убежал. Так и мыкаюсь третий день.
— Такой молодой, здоровый и не дал басурманам по морде? Саблю в руках не держишь?
— Не умею я саблей, не обучен.
— А что можешь?
— Я грузы на судна таскал в Любеке, тем и жил.
— А сейчас куда идешь?
— Домой в Смоленск.
— Далеко еще идти, заходи в дом, отдохни, найдем, чем подкрепиться.
Я зашел в избушку вместе с хозяевами. Не опасался я их, был на стороже и только. Насыпали тарелку варева, по вкусу, напоминающего кулеш с салом. Предложили выпить вина. Отказался, не люблю вино. Запил кулеш принесенным квасом. Поблагодарил, и почувствовал, что засыпаю. И точно, уснул.
Глава 10
Проснулся от боли в руках и женского всхлипывания. От увиденного, радостно не стало. Я находился в землянке полной людей, связанный по рукам и ногам, от этого руки и затекли. Вязавшие меня, допустили ошибку, нельзя связывать руки впереди человека, даже сыромятными ремнями. Начал зубами грызть ремни. Получалось медленно, потратил около часа. Освободил руки. Пошарил в куртке, скальпель на месте. Перерезал путы ног. Полчаса сидел и растирал руки и ноги, восстанавливая нормальное кровообращение.
Подобрался ближе к женщине.
— Слушай, как тебя зовут? Где мы? — спросил шепотом.
— Соломия. Сидим в яме, возле подворья Петра Гнедого, — также шепотом ответила женщина.
— А кто он Петро Гнедой?
— Торговец людьми. Ловит и продает.
— Кому?
— А кто же его знает. Тем, кто идет вниз по Днепру.
— Так это река Днепр называется?
— Да. Ты что не местный?
— Издалека я. По голове получил, даже забыл, какой год.
— Год одна тысяча шестьсот двадцатый от Рождества Христового, месяц вересень. А продавать будут скоро, видишь, яма полная людьми.
— Убегать никто не пробовал?
— Степан, словно пес, сторожит дверь и на крепком запоре она. Некому отсюда выбираться, из мужиков ты, да, монах, остальные бабы.
— Так этих бандитов только двое?
— Да. Больше никого не видели. Слышала, будто бы послезавтра утром корабль приплывет.
— Хочешь отсюда выбраться?
— Да, очень, не хочется пропадать на чужбине.
— Тогда, по моей команде начнешь орать, вроде бы тебя насильничают.
— А кто насильничать, будет? Ты?
— Никто насильничать не будет, нужно поднять крик. Прибежит Степан, а дальше я с ним поговорю. Поняла?
— Да. Так насильничать никто не будет?
— Когда, выберемся отсюда, посмотрим.
— Согласна.
Я занял место, сбоку от двери в землянку и дал команду Соломии орать. Женщина постаралась, заорала, словно, пароходная сирена завыла, уши в трубочку заворачиваться начали. На крик в дверь заскочил Степан. Я его тихо по шее стук, он и опал беззвучно. Не теряя времени, избавил тушку Степана от одежды, связал его бывшими своими ремнями. На совесть связал, как учили. Забил Степану в рот кляп, оторвав кусок ткани от рубашки Соломии. Скинул свое облачение, и стал натягивать разбойничьи одежды. Запах, нестираной и пропотевшей одежды шибанул в ноздри. Перетерпим, не баре, сейчас главное с Петром разобраться. Если, честно, авантюра, чистейшей воды. Наверняка, у Петра есть, хоть примитивное, но оружие, у меня только скальпель. У Степана, ничего кроме дубинки не было, а против баб и не надо.
Выбрался из землянки, закрыв ее на засов, опасался, что пленники начнут разбегаться и помешают мне. Ночь, тускло светит луна. Стараясь находиться в тени деревьев добрался до избушки. Расположение мебели в одной большой комнате я запомнил. Потянул на себя дверь, заскрипели не смазанные петли. Отозвался Петро.
— Кто там орал? — спросил, пытаясь разглядеть вошедшего.
Одним броском, я оказался рядом с Петром и нанес ему щадящий удар в висок. Петро икнул, и завалился под лавку.
С Петром я поступил гуманно. Уложил его на лавку, и надежно к ней привязал. Да, забыл отметить, Петра голого привязал, попой кверху. Похлопал Петра по щекам, выдернув его из безсознания.
— Ну, что разбойник с большой реки, поговорим?
— Мне, с тобой собака, говорить нечего. Степан подойдет, порубит тебя на куски.
— Степан, уже на пути к архангелу Гавриилу, и будь уверен, оттуда, ему один путь в ад. Ты можешь, попробовать, купить себе жизнь, если подробно расскажешь о своем промысле. Будешь молчать, у меня есть способ, развязать тебе язык.