— Тогда позволь мне исполнить обязанности, — сказала девушка, сдвинув корзину в сторону, и начала извлекать продукты, которые аккуратно расположила между ними. Она охала и ахала над его выбором, и напряжение начало покидать его плечи. Рис не мог поверить, что он больше беспокоился о том, как отреагирует Джоли на их пикник, чем о надвигающейся вражде между конкурирующими стаями.
— Ты все еще не сказал мне свое имя, — напомнила она ему с очаровательно озорной улыбкой.
— Рис, — признался он и надеялся, что она не будет настаивать на фамилии, хотя он был известен под несколькими, которые мог бы сказать ей, если бы она попросила, только не имя, которое он использовал с тринадцати лет. — А ты Джоуи.
— Не совсем, — возразила она и ухмыльнулась его озадаченному взгляду. — У моего босса проблемы со слухом, так что мой бейдж неправильный. Он такой милый, что у меня не хватило духу сказать ему.
Она реальна? Рис знал женщин, которые могли закатить огромный скандал, если бы кто-то неправильно произнес их имя, но эта женщина не жаловалась, что ее бейдж был неправильным, потому что не хотела ранить чувств своего босса. Черт возьми. Она действительно была такой милой и искренней, какой казалась, и он был вконец заинтригован.
— Ты собираешься сказать мне свое имя? — Спросил он.
— Джоли, поэтому и имя бейджа, гласит Джоуи, — объяснила она.
Джоли. Он знал, что по-французски это значит «симпатичная». Если бы это было его типичное свидание, Рис сообщил бы ей об этом и продолжил льстить, что она была слишком потрясающей, чтобы просто называться симпатичной. Magnifique[8] пришло ему на ум, потому что она была великолепна. Солнечный свет сиял на золотой копне волос, обрамляющей ее, и девушка безусловно сияла.
Они смеялись и говорили, и время пролетело незаметно для них обоих. Рис был очарован ее красотой, захвачен ее природным добродушием и увлечен этими блистательными улыбками. Когда Джоли вздрогнула, он заметил, что солнце скрылось за деревьями, и понял, что уже почти шесть часов.
— Поужинай со мной, — пригласил он и не хотел, чтобы их свидание закончилось.
Джоли посмотрела на часы, и ее глаза удивленно округлились.
— Я не могу. Я опоздаю, как обычно.
— У тебя свидание? — Спросил он, и пришел в ярость от этой мысли. Она пробудила в нем что-то собственническое, и он не собирался делить ее ни с кем другим. Когда-либо. Его волк был убежден, что Джоли была их парой. Казалось, зверь был так же очарован ею, как и мужчина.
— Урок, — пояснила она, поспешно положив пустую бутылку вина и бокалы обратно в корзину.
— Что ты изучаешь? — Спросил Рис, когда встал, вслед за ней, желая знать о девушке все.
— Современный танец, — ответила Джоли, подняв скатерть и встряхнув ее, чтобы очистить от остатков.
— С такими ногами я должен был догадаться, — дразнил он, и мужчине понравился румянец на ее щеках.
Она быстро сложила ткань и игриво ответила:
— Когда я стану звездой Бродвея, ты сможешь сказать людям, что знал меня, когда я была никем.
Рис взял ее за руку и держал в своей, чтобы заставить остановиться. Когда она вопросительно взглянула на него, он признался:
— Ты никогда не будешь никем, Джоли. Ты слишком особенная, чтобы когда-либо считаться незначительной.
Глаза девушки смягчились, и она благоволила к нему солнечным светом своей улыбки, когда нежно сжала его руку.
— Благодарю тебя, Рис. За прекрасный комплимент и удивительный день.
— Я хочу увидеть тебя снова, — признался он, сокращая расстояние между ними. Она наклонила голову назад, чтобы посмотреть на него, и он понял, что она идеальной высоты для поцелуев. Боже, как он хотел попробовать на вкус солнечный свет ее улыбки.
— Я бы хотела этого, — согласилась Джоли.
— Завтра вечером?
— Только, если ты позволишь мне приготовить ужин.
— Ты готовишь? — Спросил он в изумлении, никогда прежде не было женщины, которая предлагала приготовить для него. Возможно, ее шеф-повар, но не она сама.
— Моя мать была француженкой. Конечно, я готовлю, — со смехом заверила она его.
— Это свидание, — согласился он. Не в силах остановить себя, Рис накрыл ее губы в поцелуе, таком целомудренном, что это было благоговейно. В ней было что-то особенное, и он не собирался отпугнуть ее, выпуская голод, на который она его вдохновила. С того дня он безнадежно потерялся в Джоли и нежился в солнечном свете, который она принесла в его холодную, пустую жизнь.