От радости или переполнявшей любви, мужчина выкатил длинный рулет языка, похожий на те, которым маленькие ящерки — геккончики ловят мух.
— Сначала! — скомандовала я, на всякий случай отхлебнув воды из графина.
Надо успокоиться, вдохнуть и выдохнуть, пройтись, отвлечься…
Бывало такое, что качественная иллюзия получалась с первого раза, а бывало, что раза с двадцатого. Все зависело от настроения и самочувствия чародея.
Десятая попытка успехом не увенчалась! Я не могла понять, в чем дело! Откуда, мать его, берется этот длинный язык? Из каких глубин подсознания он вылезает?
Время шло, а я понимала, что не успеваю. А если я не успею, то потом пойдут слухи. А слухи мне не нужны!
— Так! — приказала я иллюзии, отпивая еще глоток воды. — Рот не открывать! Мадам! Теперь ваша очередь!
Я стала воспроизводить образ с портрета, видя, как оживают глаза, взгляд становится осмысленным и немного печальным.
Я выпила еще воды, с сожалением заметив, что графин почти пуст.
Сидя в кресле, я управляла иллюзиями. Они улыбались, танцевали, обнимались и целовались. Но целовались они страшно.
Казалось, мужик сейчас откроет рот пошире, и полностью засосет ее лицо.
— Нет, я понимаю, что ты мужчина — темпераментный, — вздохнула я, разлучая влюбленных. А то у меня складывается впечатление, что он ее всосет в себя, как пылесос.
Я понимаю, но от поцелуев, пожалуй, мы воздержимся.
Такое часто бывает, что какие-то обрывки фильмов, книг, воспоминаний и монстры из подсознания, которые обычный человек видит только в кошмарах, невольно выползают наружу!
Время показывало: “Пора!”. И я вздохнула. Приняв ванну, я быстренько привела себя в порядок, надела невзрачное платье, которое обычно использую, чтобы контролировать иллюзию незаметно. Раньше я пользовалась заклинанием невидимости, пока однажды не грохнулась в обморок. А заклинание не сняла. Бедный лорд Грассгофф ходил и шарил по полу, чтобы найти меня. Потом он невидимую нес в сторону кровати, укладывал. Пару раз так получалось, что голова у меня оказывалась на том месте, где должны быть ноги. Однажды я очнулась, видя, как мою невидимую ногу уговаривают принять антидот и лекарство.
Я снова задумалась о лорде Грассгоффе. Но в груди, кроме невероятной благодарности, разливалось уютное тепло и чувство вины…
— Дорогая моя! — послышался стук в двери. — Нам пора делать сюрприз!
Она вошла в комнату, видя сына и невестку, которая прижалась к нему.
На мгновенье она застыла, поднесла руку к лицу.
— О, богиня, — прошептала герцогиня. — Неужели! Это он! Он!
Она повернула ко мне лицо, а по ее щекам потекли слезы.
— Я… я… могу обнять сына? — прошептала она, а я кивнула. Я уже тискала их, зная, как ведут себя родственники. Дрессированная иллюзия сам подошел и обнял маму.
— О, вы сделали меня самой счастливой, — шептала графиня, трогая рукой медали сына. — Я не знаю, как вас благодарить…Я уже не верила, что наступит день, когда увижу его.
Я понимала, подарок был для нее. Она пригласила меня ради этого момента, а все остальное — ерунда. Пустяки для гостей. Самым важным было — обнять сына.
Слезы пощипывали глаз, а я утерла их, видя, как сын улыбается матери. На мгновенье я представила, что потеряла Вэндэла. И мне стало страшно.
— Вы… вы… — повернулась ко мне герцогиня. — Вы просто… волшебница. Я… не могу подобрать слова, чтобы сказать, какой счастливой вы меня сделали! Увидеть сына после такой долгой разлуки, иметь возможность его обнять — это настоящее счастье для матери… О, я просто… Простите меня…
Герцогиня заплакала, уткнувшись в грудь сына. А тот водил руками по ее спине. Я сконцентрировалась, видя, как герцогиня поднимает глаза. Сын улыбнулся и погладил маму по прическе.
— Он всегда так делал! — задохнулась от восторга герцогиня. — Я не знаю, откуда вы знаете!
Все дело в том, что я промахнулась немного. Уж больно огромной была прическа. На самом деле рука должна была лечь на плечо, но из-за прически, я чуть не подрасчитала.
— Я смогу вам сделать маленький шарик и научу вас им пользоваться, — произнесла я, рассторгавшись до слез. — Вы сможете всегда увидеть сына…
Я не ожидала, но герцогиня бросилась мне на шею. Он обнимала меня, уткнувшись в мое плечо. А я гладила ее по спине.
— Я с вами никогда не расплачусь, — прошептала герцогиня, немного отстраняясь и утирая слезы руками.
От переизбытка чувств папа Амбера выкатил язык, а я развернула герцогиню так, чтобы она этого не видела.