– А чего зависла тогда? – жестко спросила Саша и подняла рюкзак. – Понимаешь ведь, что здесь, да? Что это или подстава, или… Я не знаю, или еще хуже, просто ты для него перевалочный пункт, – понимаешь, да? И я тоже из-за тебя, понимаешь?
– Можно, пожалуйста, не орать? – спросила Ксюха, приходя в себя. – Придумала что-то себе и кипешит.
– Придумала, да? Тащи нож, откроем и увидим, что я там придумала.
– Ты что! А вдруг там ничего такого!
– А вдруг наоборот? – поинтересовалась Саша. – Тогда что?
– Да, тогда – что? – спросила Ксюха, зверея. – Распорешь рюкзак, найдешь, чего хотела…
– Я хотела?!
– …И дальше что? Придут, увидят…
Саша на секунду замерла, давя взрыв негодования, который мог перерасти черт-те во что – например, в визг «Ты же нас подставила», истерику и, может, даже удары по глупому Ксюхиному лицу, старательно выдохнула, вдохнула и швырнула рюкзак соседке под ноги. И сказала, стараясь не звенеть голосом и тем более не рыдать:
– Чтобы не было его здесь, поняла?
Ксюха поспешно подняла рюкзак, вцепилась в него обеими руками так, что костяшки побелели, и тихо спросила:
– Куда я его – выкину, что ли?
Саша пожала плечами. Во рту был иней, а лицо горело.
– Или пойду туда, да? – уточнила Ксюха так же тихо. – Чтобы меня приняли, да?
– А лучше, чтобы пришли и обеих, да? – уточнила Саша в ответ.
Ксюха начала было:
– Да с чего они… – и замолчала, закусив губу.
Саша ушла в свой угол и принялась впихивать в собственный рюкзак тетради и выписки, стараясь говорить как можно спокойнее:
– Короче, так. Я в библиотеку, буду там до закрытия. Это до шести. Вернусь когда – чтобы этого вот здесь не было, поняла? Ты поняла или нет?
Она дождалась потерянного кивка Ксюхи, лютуя на нее и на себя, впихнула последнюю стопку бумаг – смяла и порвала, кажется, все на свете, да чего уж теперь, – и зашагала к двери, накидывая кофту на ходу. Из открытой двери в спальню пахнуло одеколоном Матвея. Сашу перекосило, и она, обуваясь, прошипела:
– И этого – чтобы духа не было, никогда! Поняла?
– Разоралась-то, как будто… – начала Ксюха, распаляя себя, да так и не смогла – сникла.
Саша вышла, грохнув дверью, лифта ждать не стала – быстро сбежала по лестнице, разок едва не вывихнув лодыжку. Развеялась слегка, вытеснив злобой обиду, – а на улице все равно разревелась.
И, конечно, сразу позвонила мама. Как чует.
Нет, просто совпало. Даже по поводу голоса всего полминуты мучила, согласилась с тем, что у дочери может быть простуда, ритуально попросила не бегать без шапки и шарфа – и перешла к делу:
– Саша, папе позвони, пожалуйста.
– А что такое? – спросила Саша, замерев.
– Его поддержать надо, а у меня не получается в последнее время, ты же видела – наоборот выходит. Я уж как его просила не идти к начальству пока, и вот… Саш, неприятности у папы на работе. Увольняют его.
Глава седьмая
Оксана влетела в кабинет, нервно сжимая файлик с бумагами, замерла у стола Митрофанова, огляделась и сдержанно спросила:
– Где Митрофанов?
Народ, углубленный в отчеты, не обратил внимания, только дисциплинированная Савельева оторвала голову от бумаг, поморгала, отматывая оперативную память к вопросу начальницы, огляделась и предположила:
– Гуляет, наверное.
– Какое гуляет? До перерыва час еще.
– Тогда в туалете.
Оксана, зверея, звучно швырнула файлик на стол – народ вздрогнул, поднял и тут же опустил головы, – и уставилась на Савельеву. Савельева посмотрела в ответ и холодно продолжила:
– Или в кафе, или домой пошел.
И снова уткнулась в бумаги.
Оксана потюкала ногтями по столешнице, схватила файлик, чуть не обрушив на пол лоток с издевательски аккуратными стопками документов, и ушла, бросив:
– Я на выезде, если что срочное, пусть звонят.
Митрофанов и впрямь нашелся в кафе – в той самой «Наташе». Сидел за дальним столиком у окна перед пустой чашкой кофе. И, как ни странно, почти сиял.
По телефону разговаривает. Радость у него такая.
Оксана секунду постояла у столика, сверля Митрофанова взглядом, потом привычно уже швырнула файлик на стол. Митрофанов бегло покосился на бумаги и продолжил в трубку:
– Ну что ты, Саньк. Все нормально будет. Отдохну, съезжу куда – хочешь, вместе с тобой? Да хоть сейчас. Почему, во Вьетнам или Тай можно вполне, завтра или с выходных.
Оксана вздохнула, отодвинула стул, села и жестом пресекла намерения легшего на боевой курс официанта. Митрофанов невозмутимо продолжал: