На этом тренировка была закончена.
— Нейна… — попытался сказать что-то Рик, но я прервала его.
— Хочу побыть одна, — кинула я и быстрым шагом побежала прочь.
Несколько дней мы не виделись с Риком. Я пыталась разобраться в себе. Но не выходило.
— Неужели ты любишь этого сухаря? Ему ведь плевать на тебя… — очень жестко и прямо спросил он. От его слов внутри все разболелось. Он надавил на больную мозоль.
— Не плевать, Рик. Просто он такой сам по себе. Но он честный и помогает моей семье. Он своеобразный, — старалась я говорить все то, чем успокаивала сама себя.
— Ты любишь его?
— Какая разница? — вспылила я.
И в этот момент Рик потянулся и поцеловал меня. По телу словно прошелся электрический заряд. Я оттолкнула искадорца и дала ему пощечину.
— Прости, нам лучше больше не общаться, — сухо сказал он и быстрым шагом ушел. А я осталась стоять, не зная, что делать дальше.
Оглянулась по сторонам. Я была одна. Никого. Никто не видел.
А раз так, значит, этого и не было.
Но губы горели, а душа кричала внутри от боли.
Счастье, это очень хрупкая вещь.
Мы можем не замечать его, когда оно рядом. Но стоит потерять его, как становится тут же невыносимо плохо.
Я старалась держаться подальше от Рика. Все свободное время посвящала тренировкам. Занималась еще усерднее, чем раньше, пытаясь стереть из памяти последние месяцы жизни.
Рейн то появлялся, то пропадал. После смерти брата он стал еще угрюмее и интересовался моей жизнью еще меньше. В основном, его интересовали только мои результаты по учебе.
Но иногда у нас все же были вечера, когда мы разговаривали о тренировках, политике и академии. Скучно, сухо, это только вызывало чувство тягости внутри.
Чувствовала себя несчастной и загнанной в угол. Но как бы я себя ни чувствовала, время шло.
Начался отбор. Я знала, что пройду.
Все говорили о том, что я лучшая, что мне повезло, что я везучая и счастливица.
А я искала глазами Рика и, когда находила, в коридоре, на тренировках, в библиотеке, чувствовала невыносимую боль.
Вспоминала наши разговоры, смех, вспоминала тот поцелуй и страдала.
Впервые я действительно начала осознавать, что такое счастье. Что нахожусь не на своем месте.
Я пыталась выбросить все из головы, ради мамы и отца. Даже прошла первый этап воспоминаний, а после увидела ее.
Наташу.
Девушку, которая взялась из ниоткуда. И тогда я увидела, как Рейн смотрел на нее. С какой нежностью поднимал ее на руки, как заботливо поправлял одежду.
Я увидела все то, чего никогда не видела по отношению к себе. И в тот момент во мне не было ни обиды, ни ревности, только облегчение.
Я не люблю его. И он не любит меня.
Я люблю другого! Но что же теперь делать?
Ответ дало простое письмо. Оно лежало у меня в комнате, на кровати. Я открыла его и увидела рисунок меня спящей.
«Я никогда не стану мешать тебе. Но просто хочу, чтобы ты знала, что люблю тебя. Если не скажу об этом, буду жалеть всю оставшуюся жизнь».
Три простых слова, в которых так много смысла. Я сжимала в руках рисунок, рыдая от невыносимой боли. А ведь я умела терпеть боль. Этому меня учили все годы в академии.
Но эта боль она была нестерпимой.
Я не знала, что делать. Поэтому приняла душ, а после пошла к Рейну, чтобы понять, что делать дальше.
И это помогло. Его взгляд. Интонация. Я видела, как он устал от меня. И я… я тоже устала!
А еще я почувствовала ее. Наташу.
Она была в комнате, пряталась в ванной.
Но он ничего мне не рассказал. Может, он и мог любить одну, а жениться на другой. А я не могла.
Именно в тот вечер наступил конец.
Я точно поняла, что хочу сбежать. Именно сбежать! От родителей, от братьев и сестер, из академии и от себя — грустной, уставшей, несчастной.
Если бы я была взрослее, то поняла бы, что не получится. Что могу причинить вред Рику. Но тогда мною двигало только желание поскорее все бросить и начать заново.
Рейн приставил охрану. Должно быть, переживал за угрозы его невесте. А я не хотела больше быть его невестой.
Ну и плевать на татуировку. Она сойдет, как только он найдёт себе другую. А я хочу быть свободна. Свободна, прямо сейчас!
Легко обошла охрану. Не зря же я была лучшей. А после в состоянии полубреда, опьяненная идеей и собственным счастьем, постучалась в покои к Рику.
И он открыл — заспанный, взъерошенный, уставший.
— Нейна? — спросил он, разглядывая меня словно приведение.
— У нас есть всего один шанс, сбежать, — сказала я и почувствовала, как горло сдавливает страхом. А если откажется? У Рика не было семьи. Больше теряла я. И все же он учился в академии, был свободен в своем выборе, это я связана по рукам и ногам.