— Пустяки, — отмахиваюсь. — Сейчас к бабушке приду и промою.
— Я помогу тебе, — подрывается и начинает собирать рассыпавшиеся продукты в пакеты.
— Не стоит! — сопротивляюсь.
— Не начинай, а то и тебя на руках понесу, — шикает и поднимает пакеты. — Показывай, куда идти.
Поднимаюсь и иду в сторону дома бабули.
— А ты надолго тут?
— На несколько дней. Компания отца занимается благотворительностью, и вашей больнице выделены средства. Мне нужно оценить масштабы и учесть потребности до официальной комиссии.
— Оу, — вскидываю брови, осознавая, что он реально не ко мне сюда ехал.
— Я искал тебя, — признается и косится на мое лицо.
А у меня в груди глупое сердце с удвоенной силой начинает бить в ребра.
— Я не сбегала, — спешно отвечаю.
— Ну да, — хмыкает неверяще.
Сбегала, конечно, чего уж тут.
— Да, — главное, держать лицо во время лжи.
— А предупредить, что уезжаешь в дыру, где сети нет, никак?
— Значит, никак, — развожу руками.
— Ясно.
— Ну что ясно тебе? — нервничаю и останавливаюсь возле нужной калитки.
Слава только открывает рот, чтобы высказать мне все, что думает, но на помощь приходит моя спасительница.
— Нюшенька! — восклицает бабуля. — А я тебя заждалась уже. Думаю, случилось ли что? Тебя долго не было. Ой, а это что за молодой человек?
Только открываю рот, чтобы сказать, что молодому человеку уже пора, но он опережает:
— Вячеслав! — перекладывает пакеты в одну руку и протягивает другую для рукопожатия. — Я знакомый Тани, из города.
— Во как! — бабуля удивляется и жмет руку в ответ. — Меня Маргарита Львовна звать. Что это мы у порога стоим? Заходи Славочка, заходи. Заноси пакеты в дом.
Смотрю на все со стороны. Слава уходит за бабулей, только машет мне рукой — мол, чего застыла? Догоняй! И я, прихрамывая, спешу за ними.
Глава 25. Я просто идиот, что не забрал тебя сразу
Таня
— А что это у вас такое? — глаза Славы загораются.
— Да пирожки вчерашние, — бабуля отмахивается, но замечает взгляд Волкова.
Тот за малым не облизывается.
— Голодный? — понимающе спрашивает она.
Вместо ответа по кухне разносится звук урчания живота, а Волков разводит в сторону руки — мол, все ясно и без слов.
— Ну-ка давай за стол! Нюшенька, неси из подвала огурчики!
Бабушка такая бабушка. Ей лишь бы накормить голодных и страждущих.
— Я принесу! — вызывается Волков. — Таня упала.
— Упала? — бабушка сканирует взглядом мое тело.
— Да я споткнулась, — беспечно отмахиваюсь.
Ухожу в сторону подвала, Слава шагает за мной. Возле люка останавливаемся, и он неожиданно растягивает губы в широченной улыбке:
— Нюшенька? — произносит с придыханием.
— Даже не вздумай! — шикаю на него.
Слава закатывает глаза и стонет:
— М-м-м! Такой облом.
— Лезь, — указываю пальцем вниз.
Волков бросает на меня странный взгляд и исчезает под полом. Выставляет баночку с огурцами, вылезает.
— Ты иди к бабушке, а я обработаю рану и вернусь.
— Беги, — подталкивает меня.
Разворачиваюсь, ухожу. В дверях замираю и оборачиваюсь:
— Слав… — Парень поднимает глаза. — Ни слова…
Качаю головой. Он понимает, серьезнеет и кивает в ответ. В ванной с шипением снимаю джинсы, промываю, засыпаю рану банеоцином, натягиваю легкие шорты.
Возвращаюсь на кухню, а тут мама…
— Мам, — удивленно зову ее.
Я не видела ее с утра.
— О, Татьяна, — окидывает меня испытывающим взглядом.
Поджимает губы, видя, во что я одета. Извините, бальное платье оставила дома.
— Познакомились? — стараюсь говорить спокойно.
Волков активно кивает, не переставая жевать. Ест он, конечно… голодного мужика за версту видно. Бабушкины пюрешка и котлетки улетают на раз-два. Бабуля счастливо сидит перед Славой, подперев рукой голову, наблюдает, как он ест. Мама важничает, спину выпрямила, в меня глазами стреляет, чтобы я подошла и села рядом с гостем.
Я прохожу мимо, подхватываю со стола яблоко, распахиваю окно, сажусь на подоконник.
— Может, наливочки? — бабуля потирает руки.
— Нет, спасибо. Я не пью, — быстро отвечает Слава.
— Чего так? — щурится она.
С замиранием сердца жду, что скажет Волков — соврет или нет.
— Нельзя мне, — Слава отвечает легко. — Зависимость.
— Алкоголик, что ли? — неверяще ахает бабуля.
— Он самый, — подтверждает Слава кивком. — Но это в прошлом.
От сердца отлегает. Неважно, какая правда и как больно она может сделать. Лучше так, чем ложь.
Мама сразу же хмурится, разглядывая гостя, а бабушка хлопает его по руке:
— Ничего, бывает. Некоторые живут с грехами посерьезнее, — смотрит на маму, та отворачивается.
Переплетаю пальцы: хоть бы не начали расспросы.
— Вячеслав, а вы тут какими судьбами? — не пронесло.
Маме нужно узнать все и прямо сейчас. Слава выдает маме и бабушке такую же версию, что и мне.
— За больницу давно пора взяться, — бабуля качает головой. — Оборудование на ладан дышит и ломается каждую неделю. Из области приезжают его ремонтировать каждый месяц. Реактивов не хватает, это я молчу про расходники: шприцы и капельницы. Персонал сам себе перчатки и маски покупает!
Негодует.
— Вы работаете там? — Слава спрашивает с пониманием.
— Господь с тобой! — бабуля смеется. — Десять лет уж как не работаю! Но, поверь, за это время не поменялось ни-че-го.
— Маргарита Львовна была заведующей терапевтическим отделением почти пятнадцать лет! — с гордостью произносит мама.
Интересно, что мне надо сделать, чтобы обо мне говорили с такой гордостью? Мысленно усмехаюсь, заранее зная ответ.
— У меня завтра встреча с главврачом — Еленой Николаевной.
— Ленка хороший главврач, — кивает. — Преемница моя. Добавить котлеток?
— Нет-нет, спасибо, — Слава машет руками. — Все было очень вкусно! Теперь я понимаю, у кого Таня научилась так вкусно готовить.
Упс.
По щекам ползут красные пятна, а бабуля заговорщически хихикает. Мама где-то… видимо, вспоминает рассаду.
— Откуда вы знаете друг друга?
Тишина. На этот вопрос честный ответ не подойдет. Тот самый случай, когда лучше приврать, иначе маман меня прямо тут сожрет с потрохами. Замираю, внутренне молясь, чтобы Слава не ляпнул ничего.
— Мы познакомились пять лет назад, в компании общего знакомого. После этого я уехал из страны и потерял связь с Таней, но сейчас вернулся и очень рад, что встретил ее снова. Ангелина Викторовна, ваша дочь чудесная, воспитанная и добрая девушка.
Слава говорит маме, и та оборачивается, смотрит на него, выдавливает из себя вежливую улыбку, лишенную даже толики тепла, и благодарно кивает.
Уговариваю себя перестать дрожать. Не реви. Не реви. Сжимаю зубы с такой силой, что они начинают скрипеть, благо этого никто не слышит.
— Наша Нюшенька — самая лучшая в мире девочка.
Меня затапливает теплом. Улыбаюсь бабушке, та дарит мне ответную улыбку. Слава наблюдает за всем со стороны.
Бабушка накрывает на стол, разливает чай, а я лезу в буфет за печеньем и вареньем. Хлипкая дверца слетает с петель.
— Вот черт! — шиплю.
Слава подходит со спины, и я замираю.
— Сломалась?
— Да вот…
— Сейчас починим.
Уходит за ножом, поддевает петли, сажает дверцу обратно.
— Славочка, — бабуля щебечет, — ты с замками дружишь? А то я на днях купила новый, хотела попросить Сергеича поменять, да он запил, гад.
— Несите замок. И инструменты, если есть, — подмигивает мне, довольный собой, а я закатываю глаза.
Хотя внутренне радуюсь тому, что он тут. Рядом. И мне почему-то легче, лучше. Все через жопу, все не так, как у нормальных людей, но, тем не менее — мне очень хорошо…
Слава задерживается у нас на несколько часов. Бабушка порхает. Мама в основном молчит, лишь буравит гостя взглядом. Мне стыдно за нее, как будто мы в каком-то зоопарке, а Волков обычный шимпанзе.