Ну и хер бы с ней! Где надо подлатать, детка, ты скажи, я все сделаю. Нахожу руку Тани и сжимаю крепко. Улыбается мне, сжимает мою в ответ. Да-а-а.
Глава 44. Все, что было раньше, — уже не важно
Таня
Уезжая из поселка, оставляю все плохое позади. Перечеркиваю прошлое, в котором так много материнского холода. Не зацикливаюсь на нем.
А Кузьминична и вправду ведунья.
После того, что та рассказала, мне стало так хорошо, так чисто на душе. Я будто бы реально отпустила прошлое.
Не знаю, насколько правдивы ее слова, возможно, она просто деревенская сумасшедшая, которая несет бред и отчаянно верит в него. Еще и пытается заставить уверовать в него других.
Каждый верит во что что хочет. В то, во что удобно и проще верить. Пусть так. Я хочу верить — того, что случилось, невозможно было избежать.
Слова Кузьминичны о матери — это что-то очень страшное. Неужели она действительно делала это? Тогда вот он, еще один недостающий пазл в объяснении ее отношения ко мне.
Автомобиль подскакивает на кочке, и я машинально кладу руку на живот.
Вожу пальцами по коже и прислушиваюсь к себе. Неужели я и вправду беременна? У меня нет смысла не верить Кузьминичне. Достаю телефон и сверяюсь с календарем. Задержки пока нет, месячные должны прийти только завтра. Решаю не параноить и подождать три дня, если будет задержка — тогда уже начну думать, что делать.
Всю дорогу болтаем со Славой. Я пересказываю ему разговор, который состоялся между мамой и бабушкой, сознаюсь, что подслушала его.
Что делать дальше с мамой, не знаю.
С бабушкой — и подавно. По-хорошему, не хочется оставлять ее в поселке, но она там не одна, а со своей дочерью. Может, в материнстве моя мать не состоялась, но бабушку она всегда любила. Узнает, что я уехала, и вернется, будет рядом с бабушкой.
Смысла вытягивать ту в город нет. Не поедет. Этот разговор уже состоялся у нас неоднократно, и все без толку. Бабушка не городской человек. Ей хорошо и комфортно рядом с природой.
Возвращаемся в квартиру. Мыслей о том, чтобы собрать вещи и вернуться к себе в квартиру — ноль. А смысл? Врать себе я больше не желаю и не буду. Я люблю Славу и хочу жить с ним.
Украдкой подглядываю за мужчиной, который хозяйничает на кухне. Пока я сижу за столом и с улыбкой на лице слушаю его болтовню, Слава готовит. Ничего необычного — простые макароны с сыром. Но самые вкусные в его исполнении.
И я ловлю волну. Меня окутывает такой любовью, что аж дыхание перехватывает.
Подхожу к нему со спины и обнимаю. Переплетаю руки на твердом животе, целую между лопаток, трусь носом.
Слава замирает с ложкой в руках, пытается повернуться, но я его удерживаю.
— Постой так еще чуть-чуть, — прошу тихо. — Иначе я и не отважусь сказать, что люблю тебя. Иногда мне кажется, что я полюбила тебя еще тогда, пять лет назад. Знаешь, ты был глотком свежего воздуха. Чуть ли не единственным шансом вырваться из мертвой хватки матери. Все эти годы я гнала от себя мысли о тебе. Воспоминания стирала, выжигала. А потом ты вернулся, и я не смогла… Несмотря ни на что, я не смогла быть без тебя. Я хочу, чтобы ты знал: неважно, родилась любовь сразу, воскресла или появилась совсем недавно. Я люблю тебя. Я обязательно буду делать странные вещи, потому что не знаю, как правильно нужно любить, — меня не научили. Но обещаю тебе: я буду стараться любить тебя так, чтобы ты всегда это чувствовал.
Опускаю руки, и Слава тут же разворачивается. Несмело поднимаю глаза. Он ошеломлен, но в его теплом взгляде столько света, столько нежности.
Пожалуйста, смотри так на меня всегда. Даже когда я буду сильно раздражать тебя. Даже когда ты будешь думать, что я самая несносная женщина. Даже когда будешь злиться — смотри так на меня всегда.
Слава берет мое лицо в ладони и приподнимает:
— Не надо стараться, — произносит серьезно. — Просто будь собой. Ведь я люблю тебя такой, какая ты есть. Не бойся оступиться, я рядом.
Опускает голову и целует сладко-сладко, тягуче. Так, что внизу живота моментально тяжелеет. Закидываю вверх руки и обнимаю Слава за плечи.
Закрепляем обещания, данные друг другу, и слова о любви.
— Мы теперь будем жить вместе? — спрашиваю я, едва получается оторваться от него.
— Как? — наигранно удивляется он. — Я думал, мы уже живем вместе!
— Мау! — подает с пола голос Василий и трется о ногу Славы.
О как. И этот признал в нем хозяина.
— Гляди, Вася и тот в курсе, что его дом теперь тут, — целует меня в кончик носа.
А я, не в силах сдержаться, улыбаюсь и отпускаю своих бабочек в небо.
— Мой дом там, где ты, — произношу сдавленно.
— Иди ко мне, детка, — Слава прижимает меня к своей груди, кладет голову себе в район сердца, и я слышу, как гулко оно бьется. — У нас все обязательно будет хорошо. Будет и домик на берегу моря, и детвора. Собаку заведем. Овчарку. Компаньон Василию будет. Во мне столько любви к тебе, Тань, что я боюсь тебя задушить ею. Ты скажи мне, ладно, если я перейду какие-то границы.
Каждое слово — как острие иглы, которая входит под кожу, оставляя после себя след. Это навсегда. Это до конца жизни. Запечатывай меня, сделай своей.
Глава 45. Святыми не стали
Таня
Стучу пяткой по полу, отбивая чечетку. Наматываю на указательный палец невесть откуда взявшийся шнурок, кусаю губу. Господи, так и до невроза себя довести — раз плюнуть.
Несколько дней назад я все-таки, не дождавшись месячных, сделала тест. Увидев на нем две полоски, не удивилась. Деревенская сумасшедшая или ворожея — неважно. Все слова ее обретают смысл.
Очередная волна спокойствия окончательно привела к полному штилю. Все встало на свои места.
Я позвонила своему гинекологу, и она проинструктировала меня, что нужно делать. И вот теперь я сижу напротив нее и отвечаю на вопросы. Говорю практически на автомате, потому что могу думать только о том, как преподнести новость Славе.
Он будет рад этому ребенку, я уверена. Кузьминична сказала, что это девочка, и поэтому я знаю, что там, внутри меня, растет моя маленькая копия.
— Татьяна, проходите, ложитесь на кушетку. Сделаем УЗИ.
Выполняю все команды. Беру в руки черную распечатку с белой горошиной, глажу пальцем крохотную точку. Тяну носом воздух, потому что готова вот-вот расплакаться.
Моя маленькая крошка, я сделаю все, чтобы стать тебе самой лучшей в мире мамой. Во мне, в нас с твоим папой так много любви, и мы очень ждем тебя.
— Доктор, скажите, а последствия аборта могут как-то сказаться на этой беременности?
— Вообще медикаментозный аборт, в отличие от хирургического, более щадящая процедура, никаких травм внутренних органов или инфекции. Вы у меня уже наблюдаетесь несколько лет, организм полностью здоров и готов к вынашиванию. Так что переживать за это точно не стоит. Ведите в меру активный образ жизни, правильно питайтесь, больше гуляйте на свежем воздухе, пейте витамины. Абсолютно стандартные рекомендации.
— И никаких запретов? — спрашиваю, краснея.
— Алкоголь, никотин под запретом. Баня, сауна — на ранних сроках тоже. Не нервничать. Пожалуй, все. Запретов на половую жизнь нет, — улыбается мне.
Из кабинета врача не выхожу, а вылетаю. Порхаю на крыльях любви и счастья. Набираю номер Славы, чтобы спросить, где он. Не терпится встретиться с ним и порадовать такой новостью.
Его телефон не отвечает. Я знаю, что он сегодня должен был поехать в офис к отцу, возможно, просто занят и не слышит. Набираю сообщение:
«Слава, перезвони мне, как будет возможность. Мне очень нужно с тобой поговорить. Скучаю!»
Отправляю текст и иду на работу. У меня сегодня полноценная смена, освобожусь в шесть вечера. Прихожу в кондитерскую и берусь за дела. Мне очень нравится тут, впервые в жизни я чувствую, что нахожусь на своем месте. Меня распирает от счастья.