Мерзко и противно. Ненавистно это все.
Помню, как несколько лет назад была свидетельницей неприятной истории: моя подруга Соня увидела своего любимого в объятиях другой. Тогда она сбежала, даже не попытавшись во всем разобраться. А стоило бы, потому что по итогу ее Димка оказался втянут в нехорошую игру: его подставили и обстряпали все так, будто он изменил, но на самом деле ничего не было.
Меня будто пронзает стрела ярости.
Беру в руки телефон и открываю приложение. На днях мы со Славой прошли новый круг доверия и обменялись данными о местоположении. Теперь он всегда знает, где я, а я знаю, где он.
Открываю карту и вижу мигающую точку его телефона. Это совсем близко. Новый район с таунхаусами для богатых. Вызываю такси и еду туда. Машина останавливается возле приметной «Ламбы» Славы, поэтому я убеждаюсь в том, что он наверняка тут. А вот зачем — пусть рассказывает сам.
Я не какая-то неуравновешенная истеричка, но сидеть у окна и ждать, когда явится благоверный, не собираюсь.
В жилом комплексе все дома одноэтажные и рассчитаны на двух хозяев. Ошибиться невозможно. Поднимаюсь на несколько ступеней и нажимаю на дверной звонок.
Сердце в груди грохочет с такой силой, что, боюсь, пробьет ребра. Мне страшно увидеть, что там, за этой дверью. Страшно услышать слова лжи. А вдруг все, что я нарисовала в своей голове, — правда?
Правильная часть меня пытается обелить Славу, который своим поведением ни разу не скомпрометировал себя. Не может он предать. Не сейчас, точно.
Неправильная часть меня заводится не на шутку и обдумывает план мести.
Дверь открывается, и передо мной предстает…
Миниатюрная блондинка в труселях, предназначенных выставлять все напоказ, а не скрывать. В тонком халате, как и в тонкой майке вообще нет никакого смысла — они почти прозрачные. Картина маслом!
Она красивая. Сделанная, вылизанная. А еще в доску пьяная.
Девица облизывает губы и опирает руку о стену, не пропуская меня внутрь.
— Где Слава? — задаю вопрос и стараюсь звучать так, чтобы мой голос был холоден.
— А он в ванной, — певуче отвечает та и оборачивается к Славе, который как раз выходит из двери: — О, а вот и ты, милый.
Милый?
Это не единственное, что шокирует меня. Волков полуголый. На нем только брюки, у которых расстегнута молния. Сомневаюсь, что можно сделать мне больнее.
В носу моментально начинает свербить, к горлу подкатывают рыдания. Хочется, как тургеневской барышне, всхлипнуть и сбежать. И бежать. Долго-долго. А еще уехать отсюда куда подальше, чтобы не слышать, не знать больше этого предателя. Наказать его как можно больнее.
Но у меня нет права на это. Во мне растет маленькая жизнь, и я должна прямо вот тут, на берегу, решить — доверяю ли я Славе?
Девица беззвучно смеется, кусает губы и переводит взгляд с меня на Волкова. Протягивает руку и кладет ему на голую грудь:
— Ты долго, дорогой, — произносит показательно-томно.
Слава вздрагивает и тут же, не церемонясь, откидывает руку девушки. Смотрит на меня. Вины во взгляде нет, а вот шока и растерянности слишком много.
— Будет что сказать? — даже не пытаюсь говорить спокойно.
У меня вообще-то гормоны. А еще задетое самолюбие и разбитое сердце. Какие уж тут спокойные разговоры.
Девица разворачивается, напевая громко и виляя бедрами, уходит из коридора:
— Малышка томно дышит, малышка хочет движа, малышка хочет движа.*
Охеревше провожаю взглядом ее голый зад. Открываю в шоке рот.
Слава ерошит волосы и рычит.
— Я все не так поняла? — поднимаю бровь.
— Блять! Да! — протягивает руку и затягивает меня в дом, крепко прижимает к себе.
Утыкаюсь носом ему в шею и вдыхаю едкий аромат чужого женского парфюма. Морщусь. Подкатывает тошнота. Упираю руки в живот Славы и отталкиваюсь. Смотрю ему в глаза с вызовом:
— Уже можно начинать объяснять.
Волков кивает и со злостью отшвыривает в сторону мокрую рубашку.
— Агата! — орет на девушку, а я дергаюсь.
Берет меня за руку и ведет внутрь дома. Эта самая Агата лежит поперек дивана вниз головой и продолжает петь ту же песню.
— Агата, блять! — снова орет Слава. — Какой я тебе нахер «дорогой»?
А ей вообще насрать, она, как заевшая пластинка, продолжает:
— Малышка томно дышит, малышка хочет движа, малышка хочет движа.
Опираюсь спиной о стену и наблюдаю.
— Телефон свой давай сюда!
— Зачем? -— спрашивает, зависая.
— Хочу твои фотки себе скинуть, — неожиданно говорит Слава, и я открываю рот.
Девка подскакивает на ноги, ее глаза горят:
— Давай я сама выберу какие? М-м-м? У меня есть ню. Хочешь? — снова лезет к нему.
Я не поняла — мне что, просто молча смотреть за всем со стороны?
— Нет, хочу сам выбрать.
— Ну ладно, — ведет плечом и приносит Славе розовый айфон.
Волков копается в нем, а после отдает обратно Агате, которая смотрит на моего мужчину, как на кусок мяса.
Слава подносит телефон к уху и звонит кому-то.
— Марина? Добрый день. Вы меня вряд ли помните, это Слава из клиники… Да? Что ж, тем лучше. Агата сорвалась… ей нужна помощь…
В девицу будто дьявол вселяется, она начинает толкать Славу, бьет его по груди. Он пытается увернуться, остановить ее, но одной рукой это делать сложно.
— Ненавижу! — кричит девушка. — Ненавижу тебя! Ты такой же предатель, как и все! А ведь я доверилась тебе! Думала, ты, как всегда, спасешь меня, а ты?!
— Я побуду с ней до вашего приезда, — Слава продолжает говорить по телефону. — Только поторопитесь, она агрессивна. А еще лучше сразу с санитарами приезжайте.
— Сволочь! Урод! Гад! — Агата пинает его ногами и вдруг замечает меня. — И баба твоя тоже тварь!
Кидается на меня, и я машинально обхватываю руками живот. Слава вовремя перехватывает ее, не давая причинить мне боль. Агату будто одержима: она вырывается, плюется, проклинает всех, матерится.
Все, что мне остается, — замереть у стены и смотреть на эту сцену широко распахнутыми глазами.
В какой-то момент Агата с крика переходит на плач. Перестает биться и начинает выть. Слава поднимает ее на руки, усаживает на диван и укутывает пледом. Я отмираю и захожу в кухню, чтобы набрать воды. На полу валяется бутылка вина, часть жидкости расплескалась по полу.
Со стаканом воды возвращаюсь в комнату, протягиваю его Агате. Та принимает стакан и, стуча зубами о стекло, пьет. А после вырубается, как будто что-то переключает тумблер. Я выдыхаю только в этот момент.
Слава устало вздыхает и растирает лицо. Поднимается с пола и подходит ко мне. Становится напротив меня. Он выглядит измученным.
— Она моя подопечная. Мы лежали вместе в рехабе. У меня никогда и ничего с ней не было. Она сорвалась — я приехал. Так поступает наставник. Агата вбила в себе голову, что любит меня. Рассчитывала соблазнить, липла ко мне. Пока я пытался ее скрутить, уронил вино и разлил его на рубашку. Ушел в ванную застирать — пришла ты.
Проговаривает как скороговорку.
— Веришь? — спрашивает устало.
— Верю, — отвечаю сдавленно.
Девушка явно неадекватна, а мне так хочется верить Славе.
— Один вопрос. Как много у тебя таких, — киваю на спящую девушку, — подопечных?
— Тут только она. Все прочие остались за бугром, — вымученно улыбается.
— А с Агатой теперь что будет?
Я даже прониклась состраданием к девушке, правда. Молоденькая совсем, а уже так скатилась.
— Приедет мать и заберет ее. Решать родителям. Но, думается мне, что отправят снова в клинику. Я не знаю, как давно она сорвалась, но на кухне в шкафах куча пустых бутылок из-под спиртного.
Окидываю взглядом девушку. Сейчас она не выглядит тигрицей. Скорее маленький, потерянный котенок.