— Жаль ее.
— Жалость не очень хорошее чувство. Оно никогда не поможет вытянуть человека из зависимости.
Киваю, соглашаясь. Да, наверное, так и есть.
— А я звонила тебе, звонила. А ответила она и сказала, что ты в душе.
— Она не в себе. Я отстирывал рубашку.
— Вижу.
— Прости, что не перезвонил. На работе был аврал, и я хотел уехать раньше, чтобы устроить тебе романтический ужин.
— Правда?
— Угу. Херово получилось.
— Да, хорошего мало.
— Тань, ты веришь мне? — смотрит вкрадчиво.
— Верю, я же сказала.
Распахивает руки и произносит:
— Тогда обними меня.
— Не могу, — поджимаю губы. — От тебя разит чужими духами.
Тут не самое подходящее место, да и время неподходящее, чтобы объявлять о беременности.
— Черт. Прости…
Через несколько минут приезжает мать Агаты с людьми в белых халатах, и мы покидаем чужой дом. По дороге обсуждаем произошедшее, и Слава более подробно все рассказывает, в очередной раз убеждая меня в том, что никакого предательства не было. Успокаиваюсь, радуясь, что решилась приехать и увидела все собственными глазами.
Глава 48. Таяли как эскимо
Слава
Таня ведет себя странно. После того случая с Агатой прошла пара дней, и все это время я, как радар, настроенный на рыжую, считываю каждое ее движение и взгляд.
Вроде она спокойна, не упрекает меня ни в чем. Ежедневный быт такой же, ничего нового, но что-то ощутимо поменялось. Я пытался ее разговорить, что Таня убеждает меня, что все в порядке.
Мы собираемся в гости к моим родителям, они давно просят о знакомстве.
— Готова? — подхожу со спины и обнимаю Таню, складываю руки на ее животе.
Рыжая вздрагивает, резко втягивает воздух. Ей неприятны мои прикосновения? Убираю руки, но она снова перехватывает их, возвращает на живот и, как кошка, трется затылком о мою грудь.
Разворачиваю ее и делаю несколько шагов, отводя ее к стене и осторожно прислоняю. Таня рвано хватает ртом воздух, окидывает меня блестящим сумасшедшим взглядом и облизывает губы. Я буквально чувствую, как она моментально заводится. Возбуждение импульсами проходит от нее ко мне. Врезается в сердце и разгоняет кровь с утроенной силой.
Накрываю ее губы своими, мы оба стонем. Ох ты ж черт! Горячо-то как… горим, целуемся, как будто мы влюбленные, которые были в разлуке целую вечность.
Пьем друг друга без малейшего шанса напиться. Таня распластана по стене, впивается мне в предплечья ноготки.
— Сла-а-ав, — шепчет.
А у меня мурашки по коже от ее голоса и моего имени у нее на устах. Опускаю голову и целую за ушком, в основание шеи. Я уже выучил все эти рычаги и отправные точки удовольствия. Ее тело как моя карта, и я путешествую по нему языком.
Падаю на колени перед своей богиней, задираю легкое платьишко, трусь носом о ее живот. Не знаю, почему меня как магнитом тянет к ее животу. Таня всхлипывает и запускает пальцы мне в волосы, сжимает их.
Зубами прикусываю ее трусики, спускаю их по ногам. Развожу ее ноги, провожу большим пальцем по мокрым складкам. Рыжая уже вовсю хнычет, остро, даже слишком, отзывается на каждое мое прикосновение. Стояк натягивает шорты как парус, но сегодня вечеринка в честь Тани, так что свои хотелки я задвигаю подальше.
Осыпаю поцелуями внутреннюю часть бедер, поднимаясь выше. Ноги Тани подкашиваются, и я помогаю ей стоять, поддерживаю за талию. Она что-то шепчет, какие-то нежности, потом ругательства, потом просит о большем, хнычет, кусает губы.
Ее щеки пунцовые, волосы растрепались. Рыжая выглядит распаленной, раскаленной до предела.
— Давай же! — хрипит, вымаливает.
— Что тебе дать? — улыбаясь, высовываю язык и провожу по складкам.
— А-а-а, — вскрикивает и стекает по стене вниз, но я подхватываю ее.
Поднимаю и запускаю сразу два пальца. Таня закатывает глаза и начинает качать головой.
— Не-е-ет.
— Нет? — выгибаю бровь.
Двигаю пальцами, нащупываю нужную точку.
— Да-а-а, — сдавленно стонет.
— Что ты там говоришь? Чего хочет моя королева? — не могу сдержать алчной улыбки.
— Тебя внутри хочу, — произносит сдавленно, катаясь на волнах оргазма, который должен вот-вот наступить.
— Я и так внутри тебя, — надавливаю пальцами.
Таня закатывает глаза.
Не понимаю, кого я мучаю больше — ее или себя? Потому что чем дальше мы заходим, тем устойчивее у меня складывается ощущение, что я занимаюсь мазохизмом.
— Волков! — рычит зло. — Ты собираешься трахнуть меня или так и будешь болтать?
— У-у-у, какая злая королева! — смеюсь.
Закидываю ее ногу себе на бедро, приспускаю шорты и достаю член. Сжимаю его у основания, пытаясь сбросить напряжение, но какое там, когда перед тобой такая горячая девочка, которая просит. Хотя нет, и не думает просить! Требует ее трахнуть. Кто я такой, чтобы отказывать любимой в близости?
— Держись, покатаемся, красивая, — говорю ей какие-то пошлости.
Таня закидывает руку мне на шею, и я вхожу в нее. Тягуче, медленно растягиваю для себя. Внутри так сладко-горячо, что я плавлюсь, как гребаное эскимо.
В обоюдном удовольствии медленно, еще больше распаляя обоих, двигаюсь. Боже, это же сумасшествие. Разве может быть настолько хорошо с человеком? Так, чтобы два вдоха как один, чтобы общее тепло и наслаждение, сбивчивый шепот, который пронизывает зарядами.
Сейчас не хочется резкости или грубости. Вот так, наслаждение с оттяжкой — самое потрясающее, что есть в этом мире.
Вхожу в нее до упора, вдавливая в стену. Таня откидывается на нее, шумно дышит, облизывает сухие, искусанные губы, и я целую ее, погружаясь внутрь, и без единой мысли отпускаю себя, оставаясь внутри.
Мы по-прежнему не обсуждаем тему предохранения. Мне оно не нужно, в своей любви к рыжей я схожу с ума. Если она забеременеет от меня, я стану самым счастливым человеком на свете.
Покрываю ее лицо мелкими поцелуями и шепчу:
— Люблю тебя… люблю… девочка моя чувственная… Тань! Роди мне дочку! — Она замирает.
Идиот! Реабилитируюсь:
— Тань, наверное, надо было как-то по-другому об этом попросить? Ты прости меня, ладно? Забудь, отмотай назад. Я сделаю все правильно, хорошо? Все как полагается, с кольцом и свадьбой, и только потом попрошу.
Рыжая всхлипывает. Но на ее лице такая счастливая улыбка, что аж щемит в груди.
— Ты такой дурак, Волков, — произносит хрипло, и на ее счастливом лице появляются слезы.
Снова зацеловываю ее лицо, шепчу слова о любви, а потом глажу кожу, очерчиваю губы, глаза, скулы.
Таня смотрит на меня внимательно, будто решается что-то сказать. Открывает рот, но в этот момент звонит мой телефон.
— Привет, мам!
— Ну и где вы? — насмешливо-строго.
— В пробке, — нагло вру я.
— Хм… пробка в субботу днем? Пробка это хорошо, — усмехается. — Вас хоть ждать?
— Конечно! Я ж говорю — пробка!
Таня закрывает руками алое лицо, бормочет:
— Господи, стыдно-то так!
Поднимаю ее на руки. Тут без вариантов, только душ и новые сборы. Макияж размазан, платье в пятнах от нашей страсти, между ног вообще все мокро. Красота!
Ставлю рыжую под горячие капли и мою, она расслабляется. Все сомнения и страхи отпадают. Агата забыта, теперь это отчетливо видно.
Собираемся по второму кругу, теперь уже в спешке, потому что мы же «стоим в пробке», а значит, вот-вот должны появиться.
Летим к моим родным, которые ждут нас с нетерпением, и я не меньше жду этой встречи. Потому что очень хочется показать Тане, что такое настоящая, любящая семья.
Глава 49. А я просто люблю
Слава
— А вот и наша Танюша! — мама прикладывает ладонь к груди, рассматривая рыжую. — Какая же ты красивая, девочка!
Мама восхищается моей женщиной, а мне, как неандертальцу, хочется ударить себя в грудь и крикнуть: «Моя»!