Таня безумно стесняется. Она не привыкла к чужой теплоте, а мама распространяет свои флюиды слишком активно. Я не просил ее об этом, да и сама мама, я уверен, не понимает, что делает. Она всегда была такой — очень теплой и нежной. Всегда остро переживающей за своих детей. Настоящая мать и должна быть как она, разве нет?
Просить маму «притормозить» я не буду, потому что она такая и есть и всегда такой будет. Пусть Таня привыкает сразу, без какой-либо подготовки.
— Здравствуйте, — Танин голос дрожит, и я притягиваю ее к себе за плечи.
— Тань, познакомься, это моя мама, Виктория Сергеевна, и отец, Артур Борисович.
Папа подходит ближе, тактично пожимает руку:
— Что стоите на пороге? Проходите, мама уже стол накрыла, а я голодный, жуть! Вы не могли как-нибудь побыстрее в своих пробках стоять?!
Батя сдерживает улыбку, у Тани разве что уши не краснеют. Она поднимает растерянный взгляд на меня. А я… я просто тихо ржу, потому что ну это же батя! Что тут еще сказать.
Они тоже когда-то были молодыми и все прекрасно понимают.
Мама приходит на подмогу:
— Ой, тебе лишь бы детей смутить, Артур! — легонько толкает того в плечо.
— А я-то что? — батя оставляет на щеке у матери озорной поцелуй. — Я тут с голода помираю, а они над старым человеком издеваются!
— Да какой ты старый, бать? — смеюсь и веду Таню вперед.
— Нестарый, значит? — загораются глаза отца. — Это хорошо, потому что я зажечь с девочками еще могу, да! — горделиво.
Папе тут же прилетает легкий подзатыльник от матери:
— Я тебе зажгу с девочками! — угрожает смешливо.
Вот так. А вы как хотели? Генеральный директор, партнер, меценат и вообще большой человек тоже иногда получает подзатыльники от жены.
— Ты о чем подумала, женщина? — наигранно возмущается отец. — Я, вообще-то, имел ввиду внучек, а ты?
— Пока что у тебя только одна внучка, — подмигивает ему мать.
— Дык и что? За второй-то дело заржаветь не должно? — растягивает рот в довольной улыбке и подмигивает Тане.
Та сразу же закусывает губу и поднимает на меня веселый взгляд. Постепенно Таня оттаивает, вникает в разговор, даже встревает в дискуссию с отцом. Спорит с ним, не стесняясь, а отец, наоборот, остается довольный собой.
Мама наготовила много всего, но Таня аккуратненько перекладывает мне на тарелку запеченную рыбу, а вместо этого налегает на соленые грибочки и огурчики. Плохо ей, что-ли?
— Викуль, а давай наливочки тяпнем? — спрашивает отец у мамы, потирая руки.
— Артурик, у тебя давление! — отмечает мама назидательно. — Может, лучше я тебе смузи сделаю?
— Буэ! — он кривится. — Повод такой хороший, Викуль, давай по рюмашке? Танюш, составишь нам компанию?
— Ой нет, спасибо, — рыжая тут же отказывается.
— А чего так? За знакомство надо же!
Тут же вмешивается мать:
— Отстань от девочки, тебе сказали нет, значит, нет! — заговорщически подмигивает Тане, и та в ответ закусывает губу.
А что, собственно, происходит?
— Я тебе лучше клюковки запарю. Знаешь, какая у меня клюква отменная — кисленькая, ароматная, — окучивает ее лукаво. — Хочешь?
Таня облизывается:
— С удовольствием.
Едим, пьем, общаемся. В какой-то момент все неловкости отпадают сами собой. Ощущение такое, будто Таня была всегда в моей жизни, так легко она интегрируется в нее. Откидываюсь на спинку стула и расслабляюсь, плавая в разговорах своей семьи, как на волнах.
После тепло прощаемся. Таня сама обнимает мать, они о чем-то перешептываются, мама украдкой смахивает слезу. Это что такое? Пожимаю бате руку. Садимся в автомобиль и едем по вечернему городу.
— Мороженого хочется, — вдруг говорит Таня.
— Будет сделано, моя госпожа!
Рыжая смеется, а я сворачиваю к парку, выходим на улицу. Лето уже близится к концу, но ночью еще тепло, поэтому можно смело гулять всю ночь по улицам города.
Покупаю Тане мягкое мороженое, садимся на уединенную лавочку. Я притягиваю ее к себе, обнимаю.
— У тебя такая хорошая семья, — произносит неожиданно.
— Теперь это и твоя семья, — отвечаю уверенно.
— Так странно, — вздыхает вдруг, — как можно чувствовать себя спокойно среди практически незнакомых людей, но при этом не иметь возможности просто поговорить по душам с собственной матерью?
— Если бы я знал ответ на этот вопрос, — вздыхаю. — В одном я уверен: моя семья никогда не обидит тебя и не причинит боли.
— Да ладно, — отмахивается Таня, — я пообещала себе не думать о матери. А за семью… спасибо, Слав.
Оставляю поцелуй на виске Тани.
— Я хотел еще кое-что сказать: я абсолютно ровно отношусь к алкоголю. Ты можешь спокойно выпить при мне, тебе не обязательно было отказываться.
Таня доедает мороженое и тихонько смеется:
— Я отказалась не из-за тебя, а потому что мне нельзя алкоголь.
— Нельзя? — вскидываю бровь, вспомнив, как пришел без спроса к ней домой и увидел бутылку вина. — С каких это пор?
— С тех самых пор, как я узнала, что беременна, — произносит счастливо и заглядывает мне в глаза.
До меня не сразу доходит смысл ее слов. Истина вливается в кровь, теплом растекается по артериям. В горле пересыхает, и я сглатываю. Опускаюсь на колени перед Таней, обхватываю ее за талию. Не зря меня тянуло сюда, как чувствовал. Сминаю одежду на талии и трусь носом, покрываю поцелуями живот. От каждого прикосновения Таня вздрагивает.
А у меня внутри так много всего. Щемит что-то, аж дышать становится больно, не вздохнуть, не выдохнуть. Опускаю голову и кладу ее Тане на колени.
Если есть там кто-то наверху, то спасибо, слышишь?! Я, наверное, не заслужил этого счастья в лице Тани и ребенка, но теперь это мое, и я никому не отдам его.
Поднимаю голову, выпрямляюсь, беру лицо рыжей в руки:
— Спасибо, родная.
Голос вообще не мой. Болезненно-хриплый. Но это от счастья и распирающей изнутри радости.
— Мы обязательно сделаем этого малыша самым счастливым, дадим ему всю нашу любовь, а у нас ее так много… да, маленькая?
— Это будет девочка, — шепчет мне в губы и всхлипывает.
— Уже известно? — удивляюсь.
— Я просто знаю.
— Девочка… я так хочу дочку. И еще дочку. И сына, — голос срывается. — Родишь мне потом сына, Танюш?
— Всех рожу, — всхлипывает и смеется мне в губы. — И сына, и дочек.
— Тогда, как честный человек, — лезу в карман шорт и вынимаю оттуда коробочку, — я должен жениться на тебе.
Открываю ее, достаю кольцо:
— Ты выйдешь за меня замуж?
— И в горе и в радости? — плачет.
— В болезни и здравии, — киваю.
— Люблю, — покрывает поцелуями лицо.
— Люблю, — возвращаю поцелуи.
Эпилог
Таня
— Волков, не беси меня, а то скажу нет!
— Я тебе скажу, Волкова! Только попробуй! — рычит Слава.
— Не Волкова я еще!
— А мы это сейчас быстро поправим, у нас регистрация через час.
— Регистрация через час, а у невесты нет букета! — топаю ногой.
Мой букет не привезли. Потому что не сделали. Потому что кое-кто забыл отправить эскиз флористу. И этот кое-кто сейчас отхватит.
— Потерпи. Сейчас принесут какой-нибудь.
— Что значит — какой-нибудь? — смотрю недовольно на Славу. — Давай еще полевых ромашек мне принеси!
— Ага, и за чудо-юдом сходи? Нет уж, дорогая моя, если ты думаешь, что из-за букета у тебя получится съехать со свадьбы, то ошибаешься!
— Без цветов не пойду.
Я беременная женщина, имею я право на психи?
— Соня! — кричит Слава. — Спаси меня, фея.
— Да тут я, тут, — забегает в комнату подруга.
Кладет на стол два букета, начинает разбирать их:
— Спокойствие, Таня. Сейчас мы из двух букетов сделаем один.
И она действительно собирает очень красивый букет, перевязывает его белой ленточкой и протягивает мне, опасливо заглядывая в глаза: